– Нормально, – вскинула голову моя напарница. – Как сам?
– Тоже в норме, – кивнул я.
– Тогда пойди, успокой «швейцара» – он наверняка слышал выстрел. Скажи, типа, чистил пистолет – и тот случайно пальнул… Да, нужно еще про Ковальского что-то наврать: а то войти вошел, потом выстрел – и больше не вышел…
– Скажу, что уставший гость отправился с дороги спать и просил не беспокоить, – пришло мне в голову, вроде бы, недурное решение. – Надо его, кстати, в спальню оттащить, – шагнул я к телу на полу.
– Я оттащу, – остановила меня жестом Полина. – И замою следы крови. А ты – дуй к «швейцару»! Только лицо попроще сделай, а то он точно нехорошее подумает.
– Пусть что хочет думает, холоп, – буркнул я, направляясь к выходу из гостиной – ноги слушались как-то неохотно, на каждый шаг приходилось их уговаривать. – Главное, чтоб сидел тихо и не отсвечивал! А то тетушке пожалуюсь! Уж она ему задаст!
– Наша тетушка – она такая, – кивнула Полина без тени улыбки на лице.
* **
В половине одиннадцатого мы с напарницей уже сидели в санях нанятого Степаном извозчика-«ваньки» – недорогого, но таки сподобившегося постелить пассажирам теплый тулуп. Ехать до Черной речки было недолго, однако выдвинулись мы заранее – нужно было еще забросить Полину на позицию для стрельбы – в полуразрушенный сарайчик рядом с выбранной мной площадкой. Ну и правильно сделали, что поспешили – уже метров через двести дорога оказалась перегорожена: на набережной возводили на потеху публике не то снежную крепость, не то ледяной дворец – пришлось свернуть и двигаться в объезд.
– Не серчайте, барин, – оправдывался «ванька», правя в боковую улочку. – По Екатерининской канаве проскочим – и дале с ветерком помчим!
– И здесь пробки да перекрытия… – недовольно пробормотала себе под нос моя спутница.
Означенная Екатерининская канава – бывшая речка Кривуша, будущий канал Грибоедова – смотрелась пусто и не слишком презентабельно. Дома тут стояли попроще, набережная выглядела слегка запущенной, да и снег на мостовой, похоже, не разгребали с осени. Красавца храма Спаса на Крови, разумеется, еще не существовало даже в проекте – убиенный здесь в 1881 году Император Александр II ныне, в 1837-м, был всего лишь Цесаревичем, возрастом – приблизительно нашим с Полиной ровесником.
– Нужно еще продумать, как объяснить отсутствие Ковальского Данзасу и д’Антесу, – вполголоса заметила моя напарница, поудобнее переставляя в ногах громоздкий серый кофр с карабином и боеприпасами.
– Прям вот нужно? – скривился я. – Ну, не пришел – и не пришел. Не я же его себе выбирал. Обойдусь без секунданта. Д’Антес против не будет – в конце концов, косвенно это его вина.
– Данзас будет.
– Ну, он один, да еще и француз, – усмехнулся я.
– Д’Антес тоже француз – при чем тут это?
– Знаю – это я из какого-то фильма процитировал. Не суть. Дуэль уже не отменить. Пушкин рвется стреляться, я тоже – кто нас остановит?
– А если Пушкин за ночь остыл и передумает?
– Оскорблю его снова и попрошу д’Антеса мне секундировать. Не думаю, что он откажет.