Игра без козырей

— Верно!

— Замена почвы идет быстро? — спросил я.

— Ты шутишь.

Ужасное настроение. Самый скверный день. Во-первых, нерешительность лорда Хегборна. Кроме того, все без конца разглядывали меня, потому что я выполнил обещание, данное Занне Мартин. Жалость, любопытство, удивление, неловкость, отвращение — слишком много для одного дня. Я пытался воспринимать некоторые из этих проявлений человеческого интереса к моему уродству как плохое воспитание или бестактность, но от этого мне не было легче. Я ругал себя за идиотскую чувствительность, но и это не помогало. «Если мисс Мартин не выполнит свою половину уговора, я задушу ее», — горестно думал я.

Ближе к концу этого ужасного дня мы с Марком Уитни пошли выпить в бар возле верхних трибун.

— Значит, вот это ты всегда прятал в кармане и перчатках? — спросил он.

— Да.

— Тяжелая штуковина, — проговорил он.

— Боюсь, ты прав.

— Еще болит?

— Если ударюсь. И ноет иногда.

— Хм, — сочувственно произнес Марк. — У меня лодыжка тоже ноет. Это суставы. Их можно заштопать, но они никогда не дают забыть о себе. — Он усмехнулся. — Выпьем еще? Время есть. Моя лошадь бежит только в пятом заезде.

Мы заказали еще раз бренди, поговорили о лошадях, и я подумал, как бы хорошо было, если бы все были похожи на Марка Уитни.

— Марк, — сказал я, когда мы возвращались к весовой, — ты не помнишь, перед тем как продали Данстейбл, там тоже случались разные аварии?

— Давно это было. Надо подумать. — Он помолчал. — Конечно, последние год-два дела там шли неважно, посещаемость упала, и у них не хватало денег на ремонт.

— А какие-нибудь серьезные катастрофы?

— Директор-распорядитель ипподрома покончил с собой, если ты это называешь катастрофой. Да, сейчас я вспомнил, что упадок процветающего Данстейбла связывали с психическим расстройством директора. По-моему, его фамилия была Бринтон. Он тихонечко чокнулся и принимал самые идиотские решения. Они-то и погубили Данстейбл.

— Я и позабыл, — мрачно сказал я.

Марк пошел в здание весовой. Самоубийство директора ипподрома вряд ли можно приписать Крею, размышлял я, облокотившись о брусья ограды. Хотя падение Данстейбла вполне могло подсказать ему идею, как захватить Сибери. Он мог не спешить, но возникшая недавно угроза национализации земли под строительство, видимо, подтолкнула его взять Сибери в клещи. Я вздохнул, стараясь отвлечься от ужаса в завороженных глазах девочки-подростка, дочери владельца лошади, с которой я раньше работал, и поплелся к парадному кругу посмотреть на выездку.

Этот слишком долгий день все же кончился. Я вернулся домой и приготовил себе бренди с водой, гораздо большую порцию, чем обычно. Весь вечер я обдумывал то немногое, что мне удалось накопать, и не пришел ни к каким результатам. Утром, когда я занимался тем же, чем и вечером, раздался звонок. На пороге стоял Чарлз.