И, видя, что наркоманы не намерены слушаться, дважды нажал на спусковой крючок. Особо не целясь, лишь бы попасть. Хотя на такой дистанции промахнуться сложно.
Обдолбыши свалились на пол так же синхронно, как и напали. Комната сразу наполнилась едким запахом горелого пороха.
– Дяденька. Не убивай, дяденька! – из-за печки выглянуло чьё-то насмерть перепуганное лицо.
Я присмотрелся – судя по распущенным длинным волосам, это была девушка.
И почти сразу в поле внимания попал направленный ей в висок револьвер.
– Только дёрнись, сука легавая. Башку девке отстрелю! – предупредил невидимый голос.
– Мамай? – предположил я.
– Тебе какая разница? – Собеседник вместе с заложницей вышел из укрытия. – Допустим, Мамай. А ты кто такой будешь?
Он оказался ладно скроенным брюнетом с довольно породистой физиономией – всё-таки белая кость, голубая кровь.
– Начальник милиции Быстров.
– Ну, будем знакомы, Быстров. Век бы тебя не видел…
За его спиной стояло ещё четверо крепких ребят.
– Шпалер брось. Неужто пристрелишь девчонку? – сказал я. – Это ведь не так просто…
Он презрительно хмыкнул.
– Да ладно! Эту шалаву? Будь спок, дядя: шлёпну, и глазом не моргну. Ты лучше сам шпалер на пол бросай – если не хочешь потом её мозги соскребать.
– Ну ты и ушлёпок, – покачал головой я.
– Не тебе меня судить, легавый. Отпусти нас, дай уйти и больше никто не пострадает.
– Из-за тебя уже пострадали. Поезд сошёл с рельсов, погибли девять человек.
– Туда им и дорога, – зло бросил он.
– То есть ты признаёшь, что эта диверсия – твоих рук дело? – уставился я на него.