Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

— Да кто помещает такие объявления в газетах? Это же якобы образчик обычной пропагандистской болтовни, такое идет без объявления!

— Я все же не уверен, Ливайн. Текст звучит достаточно угрожающе.

— Для тех, кто понимает, о чем речь! Вы постоянно забываете: замысел именно в том, что в газетах не будет объявления! Самое интересное начнется, когда наши друзья получат этот пресс-релиз, позвонят на радио и спросят, действительно ли республиканцы купили время на Четвертое июля, а какой-нибудь работник радиоцентра посмотрит в программу радиовещания на Четвертое июля и ответит «да».

— Пожалуй…

— То-то и оно. Растолкуйте это губернатору как следует. Мы пошлем пресс-релиз только в логово демпартии, и никуда кроме. Поверьте, эти ребята и сами не станут обзванивать редакции и задавать глупые, если не сказать правильнее, подозрительные вопросы. И пожалуйста, пришлите побыстрее ваши фирменные бланки.

— Курьер сейчас вам их доставит.

— Вот и прекрасно. Вы останетесь в Нью-Йорке, мистер Сэвидж?

— О нет, Ливайн, с меня пока хватит. Улетаю в Филадельфию. Вернусь в понедельник. Надеюсь, к этому времени пленки уже будут у нас.

— Я в этом не уверен. Вам обязательно нужно вернуться.

— Вот ведь сукины дети! Затеяли такую возню! — Голос у него был утомленный.

— Ничего, вторник уже близко.

— Да-да, — глухо сказал он и повесил трубку. Я опять повернулся к окну. Секретарша наконец-то меня заметила и погрозила кулаком. Но и улыбнулась, конечно.

Через полчаса мальчишка-курьер принес мне бланки. Пока я расписывался в получении, он не придумал ничего лучше, как выдавливать у себя на шее фурункул. Спелый, как вишня. Есть вещи, которых мистер Ливайн совершенно не переносит. Я едва не вывалил завтрак на роскошные глянцевые бланки президента правления Ассоциации филадельфийских банкиров.

Когда юный негодяй удалился, я вышел в коридор и постучал к Эби Розену. Он отворил, сонно улыбаясь.

— Не помешал творческому процессу?

— Каюсь, я задремал… Вам нужна пишущая машинка? — Он смотрел на пачку бланков в моей руке.

— Она в исправности?

— Разумеется. Чего не скажешь обо мне. Что вы собираетесь печатать?

— Да вот сочинил нечто высокохудожественное, но, увы, не имею права хвастаться. Сделайте одолжение, Эби, отвернитесь. Минут за пять я управлюсь.

Он, вытянув шею, попытался взглянуть на текст. Я спрятал лист за спину.