Там, где ангелам нет места

– Боже праведный, то сумасшедшие тут надерутся в хлам, то психи порежут. А теперь вон объявили. Как их там?

– «Общество Копий Суперзвёзд и Всех Известностей». – Ответила девушка, сложив руки на груди, как будто бы защищаясь от нахлынувших гостей, и тут же попыталась успокоить парня. – Лютер, откуда у тебя к ним такой негатив?

– Просто не люблю всех этих «Вестников Свободы». Уж слишком они… навязчивые для общества. Чуть что скажи им не так, как они думают. Сразу окажешься в тюрьме или местах похуже.

– Лютер, я тебя предупреждала. Будь поосторожнее с выражениями в отношении них. – Серебряные глаза девушки налились беспокойством и блеснули в слабом и холодном свете. – Я не хочу, чтобы тебя забрали куда-нибудь в Унитарную Исландскую Анархистскую Унитарную Коммуну и в её тюрьмы, где «перевоспитывают» таблетками и дубинками на либеральный лад.

– О чём я и говорил. – Паренёк слабо, скорее, от бессилия улыбнулся, осмотрелся по сторонам и убедился, что за ними никто не смотрит, а значит и не удастся оскорбить чувства всех антитрадиционалов, взял небольшую аккуратную ладонь Амалии в свои, будто бы грея и ласково шепнул. – Поверь, я от тебя никуда не денусь и никогда не оставлю.

– Лютер отпусти, – заёрзала и замешкала Амалия, исказив лицо, гримасу в смущении, – вдруг нас кто-нибудь из ЛГБТПиИПНА заметит. Нас же обвинят в злостной пропаганде тоталитарно-традиционных ценностях. Ты же знаешь, что это противоречит принципам Свободы.

– Тогда я плевать хотел на такую «Свободу».

Внезапно, цветок, раскинувший широкие и длинные чёрные листья возле пары, за которым юноша и девушка спряталась, слабо прошелестел, как листва на осеннем дворе и раздались голоса, направленные в сторону барной стойки:

– Мы потом вам отдадим. – И уже подойдя к столику, где мирно проводила время парочка, гражданин обратился к сидящим. – Надеюсь, вы не откажете нам в удовольствии тут присесть, а то все места практически расхвачены?

Лютер кинул быстрый взгляд, чтобы определить, кто к ним подошёл. Ладонь своей любви он отпустил в тот момент, когда шелест достиг его уха. Глаза юноши уловили общие черты двух человекоподобных граждан. У первого одежды практически на теле не имелось, кроме куска длинной шерсти, большей похожей на оторванный у какого-нибудь зверя-мутанта хвост. Но вот кожа персикового цвета подошедшего интриговала больше… Блестящая, как яблоко натёртое воском, натянутая, словно простыня на кровати и прошитая безумным узором. Голова красовалась сумасбродной стрижкой: волосы собирались в пучки и вытягивались вверх, отчего всё напоминало образ спины ежа с редкими иголками. Зашитые губы же приводили любого, ещё трезво мыслящего человека в неподдельный ужас.

– Конечно можно. – Тяжело произнёс Лютер, смотря на то, как голый гражданин, стараясь не сгибать конечностей, уселся на стул, похожий на трон, стоявший рядом с Амалией.

Второй гражданин шокировал чуть меньше, но оттого не казался нормальным в глазах Лютера. Подошедший так же поспешил присесть, но только расположился рядом с юношей. Парень посмотрел на его и смог увидеть странный образ. Лицо после десятков пластических операций стало напоминать лик одного известного киношного персонажа. Но вот вшитые в череп широкие уши из плоти, похожие на слуховой орган летучих мышей, контрастировали с зелёной растительностью на голове у гражданина. Сама одежда на нём явилась нечто средним между одеяниями средневекового шута и камзолами нового времени. Вот только третий рукав, торчащий из груди и вываливавшаяся оттуда синюшная рука из плоти «немного» смутили пару.

– Ну, здравствуйте, – слащаво заговорил второй, – я Сен Акено.

– Так же зовут одного героев из фильма «Завоеватели». – Конституировала девушка, стараясь показаться не подавленной таким «изящным» видком.

– Конечно вы правы, гражданино, – и маленько кивнув головой Сен отошёл от темы, – простите, я не знаю, как вы себя гендерно ориентируете, поэтому я вас буду звать «гражданино». – И тут же с гордостью человек заявил. – Да, я сто сорок тысячная легальная копия этого актёра. Ох, а сколько же ещё не зарегистрированных.

– А кто ваш напарник? – Вопрос от юноши прозвучал тяжело, ибо на душу давил сам факт присутствия рядом таких «людей».

– А это? Безголосый «Бабтариус». Официально заверенная восемьсот третья живая копия.

– Подождите. – Возмутилась девушка, опустив взгляд в экран телефона. – Тут сказано, что Бабтариус это детская кукла.

– Вы совершенно правы, «гражданино». Мой напарник считает, что он та самая кукла. Кстати, вы не знаете, но он выпускник колледжа по «Подражанию Знаменитым Персонажам». Так сказать, он с роду шёл к своей мечте, в которой реализовалась Свобода, по потере уникальности личности, для реализации творческой индивидуальности. – На пике гордыни, со слюной, потёкшей по губам, накрашенной розовой помадой, вымолвил Сен.

– А сколько в вашем Обществе таких копий? – Не поняв хвастовства Акено, задал вопрос юноша.