Там, где ангелам нет места

– Не понял.

– Я про шоколад. Он действительно… он… – замешкалась, дама, не в силах от удовольствия подобрать слово.

– Настоящий.

– Да. Это такой вкус. Он не приторный, не липкий. В нём, как во всех старых книгах и технологиях: «умеренная горькость идеально сочетается с терпкостью и толикой добавления сахара». Это восхитительный шоколад.

– Я же говорил. – Лютер улыбнулся, ощущая, что Амалия буквально у него в объятиях и радуется чему-то настоящему, не фальшивому и искреннему и тут же приятное тепло захлёстывающей волной пробежало по огрубевшей душе.

– Спасибо тебе, Лютер. Пожалуй, я бумагу от шоколада сохраню себе. Может, потом в интернете найду шоколад и закажу себе ещё.

– Хм, а дай-ка бумажку. – Попросил Лютер, точно помня, что раньше нигде и никогда не видел таких этикеток и упаковок вообще.

Пальцы юноши коснулись бумажного покрытия, а зрительные нервы напряглись, стараясь в тусклом свете различить символы. Слабо, вяло и практически не различимо, но чётко напечатанные буквы прояснились на бумаге, выдавая её истинное место происхождение:

– Интересно. Тут написано, что это: «Шоколад производства компании «Альпийское Солнце», произведённый по «Имперский ГОСТ-ППК015». Одобрено министерством по Надзору и Производству Шоколадной Продукцией».

– Может это название дочерней компании у какой-нибудь Корпорации? – Предположила Амалия. – Сам знаешь, что в «целях укрепления бизнеса и для привлечения потребителя, коммерческим лицам дозволяется писать на этикетках всё, что угодно».

Лютер улыбнулся, обхватил девушку за плечо и ласково сказал:

– А это тему ты усвоила. – И протянув кусок бумаги, в которой ещё оставалась только начатая плитка лакомства, произнёс. – Пойдём, посидим. А шоколад забери себе. Посмотрим, что нам выдаст твой поисковик.

– А куда мы пойдём?

– Я знаю, тут поблизости один ресторан. – Юноша в усмешку, смешанную с хвастовством, дополнил. – Я там был пару раз, очень пафосное место. Но и у него есть пара… недостатков.

– Ты про «Мутный Глаз»? Я его знаю. Там обычно собираются… особо прогрессивные. Только вот я не помню когда.

– Будем, наедятся, что их сегодня там не будет. – Мрачно понадеялся юноша, смотря на миловидный лик девушки и погрузившись в недавние воспоминания.

Парень помнил, словно это случилось вчера, как он в ресторане попал на какой-то сумасбродный фестиваль, где «люди», обклеенные голубиными перьями, в кожаных изодранных обносках, прикрывающими меньше половины тела, танцевали, пили и горланили песни. Юноша отчётливо помнил, как всё это дело снимали блоггеры, напрямую транслируя в региональное телевиденье, порой только подначивая и раззадоривая толпу, чтобы сорвать куш «лайков». В итоге всё празднество закончилось в трёх местах: на танцевальной площадке, где на нитках, прошив всё тело, подвесили трёх «человек»; за барной стойкой, где употребив некачественный алкоголь, празднующие навечно заснули в собственном, исторгнутом из желудка завтраке и на улице, где случилась потасовка. И ни один блоггер не стремился это прекратить, только сильнее затягивая нити, окуная лицом во рвоту и распаляя драку. Прибыла полиция, чтобы арестовать зачинщиков, вызвать скорую и снять с нитей, умывшихся кровью и собственным безумием «людей». Мигом «на крыльях Свободы» прилетел и Культ Конституции, вступивший в перепалку с полицией. Блоггеры, пенясь от сумасшествия и фонтанируя слюной во все стороны, заявили, что полиция нарушает их право на получение известности всеми доступными средствами, а так же смеет нарушить «Свободу получения удовольствия всеми возможными способами», гарантированной Кодексом Потребления. Культ Конституции спросил у пирующих, мешает ли им полиция получать удовольствие и развлекаться. Празднующие граждане, с заплывшими от сумасшествия и наркотического угара, те, кто «остался в строю», ответили, что «проклятые инструменты принуждения к несвободе мешают». По итогу, прибывшие полицейские были уволены через три дня и оштрафованы за «препятствие к получению Свободы удовольствия и угрозу получения блоггерами популярности и дохода в виде «лайков».

Лютер ушёл из ресторана на том моменте, когда один из ликующих, в глубочайшем состоянии токсического опьянения, вбрёл в голову, что за ним охотиться индейцы, выпрыгнул в окно с третьего этажа. Тогда посетители и решились позвонить в полицию.

– Надеюсь, Амалия, – с тяжёлым грузом изрёк Лютер – что сегодня там только мы сможем быть.

Пара устремилась дальше по разбитым дорожкам, на которые падал слабый свет фонарей, совершенно не освещающий ничего. Городские компании, подчинённые Корпорации, и её дочерним предприятиям, берегли буквально на всём, стараясь выжить максимальные прибыли. Так и с фонарями, в которых энергоподача и мощность электричества настолько маленькая, что его едва хватает зажечь лампочку.