— Вы считаете меня идиотом?
— Что? Простите, я не знаю вашего имени…я…
— Весь город растерзает банад безбожников — воронят, а вам ничего не известно?
— А, вы про это. Я никак к ним не отношусь. Клянусь. Готов голову на отсечение отдать.
— Это мы еще успеем.
— То есть…нет. Я не это. — он затрясся еще сильнее.
— Перестаньте скулить! — Канцлер ударил по столу. — Целостность вашей головы зависит от того, сколько вы расскажете. Так что, пока ваш рот раскрыт, голова остается на шее. Вы меня понимаете?
— Д-да, конечно.
— Итак, как вы помните. Наверняка, это событие не обошло вас стороной. — Эревард позволил себя расслабленную ухмылку, от которой вынужденному гостю стало только хуже. — Меньше месяца назад был зверски убит первосвященник.
— О, да. Конечно, ужасно…но…
— Не перебивайте. — Злобно бросил канцлер. — Как это пережила ваша община?
— Что, я…я не понимаю. Конечно же, мы были устрашены подобным.
— Вот как? Почему?
— Ну…такое — он тщательно подбирал слова. — Такое могли сотворить лишь чудовища. Это бы напугало любого.
— Понятно, мне это надоело.
— Нет! — Вскочил толстяк, но цепь не дала ему подняться. — Я…я. не знаю! Клянусь! Но…но…
— Что «но»!? — Канцлер ударил по столу. Мердок непонимающе наблюдал за этим: было весьма очевидно, что этот тип понятия ни о чем не имел.
— После… уже после драк в столице, этих ужасных беспорядков, несколько моих подопечных…
— Любовников?
— Подопечных…единоверцев, они говорили о том, что это знамение и пора действовать.