Под неусыпным надзором

Себ опустил лицо в ладони и пальцами давил на глазные яблоки до тех пор, пока боль не ушла. Трясущейся рукой потрогал стену. Громко выдохнул и снова опустился на кровать, спрятав голову между коленями. Он пытался убедить себя, что все это ему просто приснилось: все эти места, эти люди, их голоса. Ему никак не удавалось смириться с тем, что сон мог обладать способностью заменять собой привычный ему мир и переносить его в мир совсем иной, битком набитый людьми и странными вещами.

Чем? Воспоминания, обрывки того, что он когда-то читал? Но его ли это воспоминания или же?.. Они препятствуют.

Он не хотел больше оставаться в комнате. Он натянул джинсы. Пошатываясь, вышел в холл, прошел мимо ванны, стараясь держаться рукой за стену, к двери.

Едва держась на ногах, боясь в любую минуту потерять равновесие, он упорно шел сам не зная куда. Куда-нибудь подальше от этой комнаты, в другое место, где не звучат чужие голоса. Ему действительно было необходимо выйти отсюда. Выйти и пойти…

Ну вот он, коридор за пределами его комнаты на четвертом этаже отеля. Бледно-синий ковер, кремовые стены, потолочные светильники.

Направляясь к площадке перед лифтами, он с удивлением увидел, что пожарные выходы закрыты. Верхние половины дверей были застеклены и укреплены проволочной сеткой. Обычно двери достаточно просто толкнуть, но на ночь их запирают. Себ заметил кого-то сквозь стеклянную панель. Он замер. Запоздалый гуляка, ночной портье, тот, кто любит рано вставать. Ведь скоро взойдет солнце.

Кем бы ни был этот человек в черном пальто, он быстро уходил прочь. Себ видел сквозь стекло, как он пересек площадку и скрылся в лифте или спустился по лестнице. Какой лестнице? Там не было никакой лестницы, только два лифта.

Глухой удар за спиной заставил его быстро обернуться. Он потерял равновесие и завалился на сторону, но успел заметить источник этого звука. Кто-то быстро спрятал свое лицо за дверью в противоположном конце коридора. В том проходе за пожарным выходом есть лестница. Да, теперь он вспомнил. Но идти туда ему не хотелось, потому что кто-то следил за ним. Он ясно видел бледное пятно лица и как закрылся и открылся рот, будто его преследователь кричал или звал кого-то, но звуков не было.

Себ приник к стеклу пожарного выхода, изо всех сил стараясь рассмотреть, кто там был. И в этот момент он снова заметил спину в черном пальто: она удалялась, уменьшаясь в размерах, казалось, кто-то стремительно уходит вдаль, но расстояние за пожарным выходом не было столь огромным.

Скорее всего, это было его собственное отражение, когда он резко повернулся всем телом.

Пожалуйста, пусть так и будет.

Лицо в конце коридора тоже могло быть его собственным отражением, а блик на стекле он принял за открытый рот. Все всегда можно объяснить игрой света и тени. Может, он и огнетушитель принял за что-то иное?

Он еще раз тщательно вгляделся сквозь стекло в дверях пожарного выхода – никого, никакого движения.

Потолочные светильники над головой издавали тихое, едва слышное жужжание. От ковра исходил приятный запах очистителя. Это напоминало комнату отдыха в аэропорту или зал заседаний. Дух спокойствия и пустоты, витающий среди этих коммунальных стен, подействовал на него умиротворяюще.

В то же самое время он внезапно осознал, что ужасно замерз, стоя в этом коридоре без рубашки.

Глава 20. Тугая перчатка, стянутая с пальца

– Плохая ночь? – Марк Фрай, улыбаясь, вошел в комнату Себа. Заметив его помятый вид и удрученное лицо, он, вероятно, был уверен, что виной всему утреннее похмелье.

Марк преподавал социологию и киноведение в местном колледже, и его занятия закончились в середине дня. Себ был благодарен Марку за то, что он пришел: оставаться одному ему не хотелось.

Лицо Марка вытянулось от удивления, когда он не заметил и тени улыбки на угрюмом лице Себа. То, что Себ не мог объяснить Марку, почему выглядел такой развалиной, огорчало и самого Себа, но это была наименьшая из его проблем.

Себ кивнул на магнитофонные записи. Они были сложены стопкой на столе рядом с магнитофоном и книгами Марка.