Сейчас любое «нельзя» превращалось в «можно», если это требовалось для нее. Никаких ограничений, любые нарушенные границы. Именно поэтому Анри не задумывался, куда его ведет серебряная нить. Он делал то, что положено, не думая о последствиях: он видел цель и отказывался считаться с препятствиями.
– Ты будешь падать за ней в бездну, но не легче ли удержать хрупкий силуэт на краю обрыва?
Тихий, слегка хриплый голос сопровождал Анри в длинных тоннелях. Он словно давал подсказки, но тут же отбирал их, переключая его на чувства.
– Она всего лишь хочет, чтобы ты оставался человеком: из хрупких костей, крови и плоти. Чтобы вместо тьмы и стали в твоем сердце были чувства.
Они и были, но не те, о которых говорил призрак. В душе остались боль и злость, которые разрывали его изнутри, стирали любые другие эмоции, вымывали их, словно хлорка. Здесь, сейчас, он не мог справиться со своими эмоциями, с гневом, который дурманил его разум. Его каменное лицо, выверенные движения, заклинания, жесты… Анри шел до конца, даже не оглядываясь, не опасаясь за свою жизнь. Сейчас в узких коридорах он не чувствовал страха: проклятые – всего лишь преграда, которую он переступит, вырвет их сердца, испепелит магией. Вот только в глазах отражалось опасение за Эмму.
Он отчетливо ощущал, как она отбирает излишки магии. Если другим не хватало, то Брэйден не знал, куда ее девать. Зато был уверен: злость лучше, чем слезы, горе или вина. Гнев делал его опасным, неконтролируемым. Анри, как всегда, бросался в омут с головой, местами необдуманно, импульсивно, но с твердым решением скорее все завершить, чтобы быть ближе к Эмме, чтобы оказать ей помощь.
Анри очнулся только возле одного из надгробий. В момент, когда кольцо (символ владения источником) замкнулось на его запястье. Он сложил руки на груди, чувствуя, как сильно бьется сердце. Вот только холод понемногу остужал его, проветривал голову, приводя в чувства. Поумнеет ли? Нет, ведьмак не глуп, но ощущение, словно грозовое небо всегда выше всего, никуда не делось. Они – буря, сметающая то, что не имеет значения.
Он окинул взглядом зал, тяжело вздохнул. Кладбища не для мертвых, они для живых. Так же, как это искусственно продленные жизни, а теперь лишь погребенные под каменными плитами тела. Их путь завершен. Их долг выполнен. Впервые за долгое время.
По стылому помещению разлетелся его болезненный хрип. Он сжал край мрамора, надеясь, что холод прогонит болезненный переизбыток магии, поможет не терять рассудок. Местами он чувствовал легкие прикосновения, едва ощутимое тепло, словно кто-то решил согреть давно остывшую надежду.
Не один. Среди полного мрака он осознавал, что не один, и это давало ему силы.
Ведьма выбирала в Лавке Зодчего приворотное зелье, когда город переместил ее в сырой узкий коридор. Она дрожащими пальцами достала из маленькой сумочки часы, которые отдал ей Тодор. Остановились: семнадцать сорок четыре. Сердце сжалось от понимания, что, возможно, это последние минуты ее жизни.
В это мгновение ее маленький мир рушился: в осколках старого дома не осталось крепких стен; все превратилось в пустоту, ведь взрослая жизнь – не сказочный замок, в котором можно спрятаться от проблем.
– Ты веришь, что жизнь красива, но ее портрет давным-давно испорчен, а все пути спутаны. Но все это иллюзия, твои страхи до тех пор, пока ты считаешь себя сломанной, пока жалеешь себя, – голос звучал только в ее голове. Знакомый, приятный, словно это была она сама, но в далеком будущем.
Призрачная поддержка, от которой по спине прошелся холод. Нет, она в ней не нуждалась, не хотела, желала, чтобы все исчезло, забылось, как страшный сон. Но в Нордвуде это невозможно. Ее предназначение стать частью предсказания. Возможно, той, что обретет силу, возможно, той, кто ее отдаст, чтобы остальные выжили. Джин тревожно вздохнула, начиная следовать за вьющейся красной нитью.
Зря читала записки в комнате Мари, зря искала информацию. Теперь она понимала отчего Тодор не договаривал: двое из ведьмаков погибнут, отдадут свою жизнь источнику, не смогут принять то, что им предназначено, и заплатят душами за возможность остаться призрачными, невидимыми силуэтами, покоящимися под каменными плитами, и выполняя свой долг, практически не существуя. Они – пустота, механика, оберегающая город. Неполноценный владелец безграничной магии, которой не в состоянии воспользоваться в полной мере. Если остальные выживут, Нордвуд сможет уверенно противостоять сопротивлением, получит защиту. И никто, кроме новых призраков, не сможет управлять новыми владельцами зеркальных знаков.
Отчасти Джин-Рут понимала: иметь возможность манипулировать, перемещать, играть, как это делали с ней и другими, даст ей власть, которой никогда не хватало. И в то же время, лишит жизни.
Ведьма знала, что ее время окончено: красное свечение магии уже говорило о скорой смерти. Теперь у нее будут другие обязанности, которые до этого выполняли многие в ее роду. Ей придется не принимать заботу, а отдавать, позабыв о собственной ценности.
Определенность. То, чего так не хотелось: ответственность. Ей больше никогда не ощутить физическое тепло, холод, дрожь, прикосновения. Со временем она забудет даже каково это. Безумный взгляд и жажда воспоминаний заставят ее жить чужими жизнями, заглядывать в их души, пытаться получить хоть каплю человеческих эмоций, чтобы ощущать прошлое, постараться не потерять себя. Но молчание, сырость подземного кладбища все время будут напоминать ей о том, что она в своей каменной клетке: без настоящего, без будущего, с осколками прошлого.
ebooksa