Карманная вселенная

Изредка по пути Арсению попадались представители местного населения, грязные и обмотанные странными лохмотьями. Как правило, они старались быстро перебежать дорогу, не обращая внимания на посланника, после чего исчезали в соседней подворотне. Когда на улице вновь не оставалось ни одной живой души, Арсению начинало казаться, что это город- призрак, заброшенный и покинутый древней цивилизацией варваров. Лишь многочисленные изображения лидера здешней цивилизации, висевшие на каждом углу, потрепанные ветром и понемногу разъедаемые ядовитой атмосферой планеты, напоминали о присутствии человека в этих суровых краях. Большая белая борода, пронзительный взгляд восточного разреза голубых холодных глаз, сверлящий прохожего из-под густых косматых бровей – даже с портрета он как бы видел насквозь взиравшего на него, на ходу читал историю падшей души и красным скрипучим маркером своего железного взгляда обводил по ходу чтения греховные главы и абзацы его жизни, которых он, уж поверьте, мог найти предостаточно. И.... этот взгляд… Арсений отличил бы его из тысячи. Когда он познакомился с этим человеком впервые, его глаза еще не были сокрыты амбразурами морщин и седых косматых бровей, но вот взгляд был таким же холодным и пронизывающим.

«Ты ли это?!» – Арсений подошел к плакату и потрогал потрёпанный пластик. – «Как ты довел до такого состояния свой народ?»

Человека на плакате было почти не узнать. Так сильно он изменился и постарел. Прорицателя давно уже не было в живых, но деяния его продолжали служить народу. Миллионы грешников следовали последнему завету их обожаемого лидера, ежедневно принимая «сивер». Миллионы в едином наркотическом экстазе подобно живым машинам шли на работу, на свадьбу, на похороны, совершая бесконечный цикл смертей и перерождений и не пытаясь переосмыслить целей своего существования. Вечные вопросы были заброшены, критическое мышление и рефлексия, присущие человеку земному, дрейфовали в безбрежных водах подсознания, в изгнании на периферии без надежды, как прежде, занять центральное главенствующее место в процессе человеческого мировосприятия.

Возможно, в этих краях данная жертва была оправдана. Вряд ли без сивера, превозносимого когда-то прорицателем, этот народ достиг бы подобного единения. Чудовищных усилий воли требовалось для существования в этом безжизненном мире песков и металла. Тела местных жителей были слабы и болезненны, а средний возраст не превышал сорока лет. Принимая препарат, люди получали надежду. У них не было стремлений, но была любовь. Прорицатель подарил им слепую любовь, и она также слепо без оглядки и рефлексии заставляла их жить дальше.

***

Продвигаясь вдоль по улице, Арсений наконец услышал множественные голоса людей, доносившиеся из-за очередного поворота. Он направился в ту сторону и вскоре вышел на обширное пространство. Площадь была заполнена людьми, наблюдающими за представлением и жарко обсуждавшими происходящее. Посреди площади на помосте стоял, гордо поднявшись на задние лапы и потрясая мохнатым кулаком, прежний знакомый Арсения, снежный Барс. Рядом с животным было еще несколько таких же, как он, представителей кошачьего вида, обладавших человеческим разумом. Казалось, что Барс серьезно разгневан. За спиной у него яростно изгибался мохнатый пепельно-серый хвост, намекая на то, что разумное животное находится в крайне возбужденном состоянии. Это было понятно и по словам, которые вылетали из его оскаленной пасти. Ирбис выкрикивал:

– Мессия – кот!

И окружающие его животные яростно вторили ему:

– Великий – кот!

Как Арсений узнал позже, кот успел хорошо освоиться в новом мире. Настолько хорошо, что примкнул к движению, сражающихся за отмену монополии гомосапиенсов на веру в Великого. Впрочем, он был не один в своих начинаниях. Целая группа разумных животных боролась за приведение образов Новейшего Завета к межвидовому стандарту. «Почему Великий благоволит только к людям?» – спрашивали они. – «Мы такие же его слуги и требуем равноправия веры.»

Хитрые лидеры движения «Общая вера» постарались непременно воспользоваться наивностью и страстью, которыми обладал Барс, выдвинув его в качестве оратора. Не каждый был способен бросить в лицо людям такое еретическое оскорбление.

– Мессия – кот! – кричал он, и его немногочисленные сторонники несмело вторили ему.

Арсений удалось хорошо изучить ирбиса, пока он жил на станции. Он был словно ребёнок, который развился не по годам. Все новое со страшной силой привлекало Барса. Его представления о внешнем мире были пронизаны идеалистическими картинками передач и сериалов, которые он с жадностью поглощал на борту «Пути прорицателя», поэтому любая авантюра, где он видел проявление высоких чувств и сильных эмоций, захватывала его с головой. Изучив окружающий мир понаслышке, он яростно возжелал познакомиться с ним лично, но, столкнувшись с суровой реальностью, по всей видимости, ощутил постепенный слом своего идеализированного мировоззрения, что выражалось у него, как и у любого разумного создания, достигшего переломного возраста, во внезапных приступах агрессии.

Между тем недовольство среди представителей человеческого вида на площади росло. Послышались гневные выкрики, грозившие новоявленному проповеднику расправой. Арсений увидел, как кто-то из толпы не выдержал и бросил в Барса увесистый камень. Вовремя заметив угрозу, кот проворно увернулся, но гордый ирбис не умел прощать оскорблений. Выругавшись, он подхватил с помоста упавший камень и запустил обратно в обидчика.

Конечно же, камень попал в кого-то другого. Раздались крики и бранные слова, вслед за чем на помост полетело еще больше камней и палок.

В этот момент, скрипя пружинами на другом конце площади, появились автоматоны полиции. Их вид мог устрашить любого из собравшихся. Массивные пружины и шестерни вращали тяжёлые маховики, поднимая и опуская железные подошвы. Казалось, что неказистая машина песчаных инженеров вот-вот рухнет под тяжестью собственного веса, но механический гироскоп, искусно балансируя, позволял ей ловко сохранять равновесие.

Достаточно странным казалось сожительство в одной эпохе и цивилизации аппаратов космической и допаровой технологий. Автоматоны тяжелой походкой вышли на площадь. Из кабины одного из железных монстров высунулся человек в засаленной военной куртке и что-то крикнул прохожему. Тот, в свою очередь, указал на драчунов, а затем на помост, где кот все еще виртуозно уворачивался от летящих предметов и орал свои еретические оскорбления. Оценив ситуацию, пилот захлопнул тяжелую дверцу люка и, расталкивая недовольную толпу, направил механического воина в указанную сторону.

Арсений, решив, что дело принимает опасный поворот и грозит серьезной потасовкой, спешно ретировался. Когда он вернулся к месту крушения, девушка стояла перед кораблем, уперев руки в бока, перенеся центр тяжести на левую ногу и изящно выгнув левое бедро. В ее фигуре сквозило превосходство интеллекта искусного механика над строптивым механизмом. По всей видимости, Сьюзен все-таки удалось привести машину в чувство, и сейчас она предавалась самолюбованием от удачно проделанной работы.

Поначалу Арсений обрадовался, поскольку услышал, как двигатель корабля тихонько ворчит, но, прислушавшись повнимательнее, понял, что в его клокотаниях закралась какая-то еле слышная асинхрония.

– Не уверена, что у нас получится, – серьезным тоном произнесла девушка, завидев своего спутника, – но все же стоит попробовать! – ее лицо озарила улыбка.