С этими словами он сгреб монеты, встал и, кривясь, будто от глубокой душевной боли, похромал прочь. Я перегнулся через стол, ухватив его за пальто, потянул назад.
– Клешню убери, щенок! – окончательно рассердился старик.
– Куда это ты направился?
– Куда-куда… Травника твово искать. Здесь сидите.
– Какие же, будем говорить, шаги вы, уважаемая мудрость, собрались предпринять для поисков указанной персоны? – осведомился Калуга, подняв бровь.
– Чаво? – старик повернулся к нам. – Говорю: щас поищу его. Поговорить с людя́ми надо, в места разные сходить. Как приду, молодой, деньгу мне вынь да положь! Тогда к Травнику и сведу. А ну пусти, сказал!
Я убрал руку, но прежде, чем Рапалыч ушел, Лютик сунул ему в руку несколько монет.
– Батя, принеси мне жевательной смолы, – попросил он и опрокинул себе в глотку еще полстакана браги. – Знаешь, что это? Тут наверняка есть у кого – принеси.
Рапалыч положил деньги в карман пальто и похромал прочь, а мы втроем остались сидеть.
– Как бы он нас не сдал полицаям, – пробормотал Калуга озабоченно. – С другой стороны, какая ему выгода? Так еще полтинник получит, а так они все, что у нас есть, загребут себе.
– А за что им нас брать? – спросил Лютик.
Я ответил:
– К примеру, он может сказать, что мы из Края. Хотя вряд ли, конечно. Где он там… Ага, уже работает.
Рапалыч, подковыляв к стойке, заговорил с барменом. Тот сначала покачал головой, потом кивнул. Рапалыч положил на стойку монету, бармен передал ему что-то, и когда старик пошел назад, внимательно наблюдавший за ними Лютик вскочил. Не дожидаясь, когда Рапалыч подойдет, бросился навстречу – и вскоре вернулся, на ходу разворачивая кусок грязной тряпки. В ней оказалась смола, но не спрессованная в пластинку, а в виде клейкой зернистой массы, от которой наемник побыстрее отщипнул кусок и отправил в рот. Плюхнувшись на стул, он заработал челюстью. Только сейчас я понял, что последнее время Лютик стал совсем бледен. Теперь же наемник прямо на глазах порозовел, в равнодушных глазах его появилась живость.
– Да ты у нас хоминус наркоманус, малой, – заметил Калуга. – Ишь как расцвел, порозовел… Ты лучше теперь экономь, неизвестно, когда в следующий раз сможешь раздобыть дозу.
Я отвернулся от них, наблюдая за стариком. Он подвалил к смуглому мужику в дырявых джинсах и кожаной жилетке на голое тело, с наколкой на впалой груди. Тот сидел за столом в одиночестве. Старик заговорил с ним, тощий кивнул, потом сделал характерный жест – показывал, что нужно заплатить.
– Он вроде с мудрости нашей деньги требует, – заметил Калуга, тоже обративший внимание не происходящее. – Правильно я понял?
Рапалыч заспорил было с тощим, но без азарта, скорее для порядка, потом они вдвоем поднялись и пошли к выходу. На ходу повернувшись к нам, старик махнул рукой, показывая, чтоб никуда не уходили, и вслед за тощим покинул «Вершину».
И как только за ними закрылась дверь, я подался к Лютику:
– Сними куртку, быстрее!