Принц поднялся, шатаясь, прошёл мимо продолжавшей сидеть девушки, и что-то буркнув встречавшему, отстранил его руку, самостоятельно выбрался на берег, поинтересовавшись:
— Чужих не было, господин Ун Гарат?
— Всё в порядке, господин, — заверил собеседник. — Кто же сюда ночью пойдёт?
Кивнув, Вилит обратился к беглой преступнице:
— Выходите, госпожа.
Прихватив корзину, та встала, и вложив свои пальцы в его ладонь, шагнула на твёрдую землю.
Один из мужчин, чем-то неуловимо напоминавший Катуна-Тесака, взял из горящего костра головню, а второй стал затаптывать угасающие угли толстой деревянной подошвой тяжёлых башмаков.
"Тоже наёмники", — подумала Ника, заметив под плащами мечи и кожаные панцири.
Освещая путь импровизированным факелом, молчаливая парочка шла впереди, выбирая путь среди таких же вонючих куч, как и на противоположном берегу Флумины.
Крупные, длиннохвостые крысы неторопливо, с достоинством хозяев этих мест освобождали дорогу людям, наблюдая за ними красными бусинками глаз.
За охранниками шли принц и его девушка. Она держала в одной руке неразлучную корзину, а второй цеплялась за локоть спутника.
Замыкал их процессию Ун Гарат.
Свалка здесь так же подходила почти вплотную к домам. В темноте Ника могла различать лишь смутные силуэты домов с пугающе чёрными провалами окон, но не сомневалась, что это жильё тоже предназначалось отнюдь не для сливок общества.
Когда их крошечный отряд втянулся в проход между зданиями, наёмник выбросил догоравшую головешку, и дальнейший путь они продолжили в темноте.
Неожиданно где-то совсем рядом раздался полный ужаса женский крик. Беглая преступница инстинктивно прижалась к Вилиту и принялась испуганно оглядываться по сторонам.
— Помогите! — отчаянно звала несчастная. — Кто-нибудь! Пожалуйста! Во имя всех богов! А-а-а-а!!!
— Что это? — не выдержав, прошептала девушка.
Но спутник только раздражённо передёрнул плечами, пытаясь укорить шаг.
— Спасите! — рвал темноту и душу Ники истошный, панический зов, стихавший под напором мерзкого, глумливого хохота.
Сознание девушки резанула боль воспоминаний. Тогда тоже была ночь, хотя и изрядно разбавленная светом равнодушных окон и уличных фонарей. Она так же пыталась звать на помощь, вырываясь из жадных лап насильников, и её тоже никто не стал спасать: то ли не слышали её отчаянного зова, то ли, как она сейчас, равнодушно проходя мимо.