Реймонд отметил про себя, что он фон Штадт называет своего господина не «император Ойстрии», а просто «император», ненавязчиво намекая на преемственность к прежним империям.
― Кроме тех случаев, когда речь идет о выгоде и звонкой монете, — не остался в долгу побагровевший Людвек.
В Ранфии, как вспомнил Реймонд, купцы и правда набрали большую власть. Настолько большую, что уже шли разговоры о том, чтобы избавиться от короля и выбрать некий «совет купцов», который бы и правил всем. Он, конечно, не слишком интересовался высокой политикой, но стоило только начать притворяться дедом, как высокая политика сама пришла к нему. После покушения и выяснения личности несостоявшегося убийцы Реймонду сообщили немало сведений о Ранфии, её столице — Прагсе — и об их жадности, конечно же.
На эту тему вообще ходила масса анекдотов и шуток, где неизменно присутствовали жадный ранфиец, высокомерный ойстриец и воинственный намриец, ну и, конечно, горец Перпетолиса, как правило, оказывающийся самым смекалистым и шустрым.
― Слово императора твёрже алмаза, — подчеркнул Ворнер, указывая на бумаги в руках Джепардо, — и если вы, ваше величество, согласитесь вообще исключить Ранфию из этого договора, то мой император не поскупится на вознаграждение.
― И эти люди ещё обвиняют ранфийцев в торгашестве! — усмехнулся Людвек презрительно и обратился к Гарришу: — Ваше величество, Ранфия способна сделать всё сама, только подпишите договор!
― И ваши купцы разорят и закабалят всех моих подданных, — покачал головой Гарриш. — Нет, это неприемлемо. Пока я король Перпетолиса, не бывать такому договору!
Честно говоря, Реймонд ожидал торговли за условия, но послы, похоже, знали короля Перпетолиса лучше. Правда, при словах «пока я король» они переглянулись нехорошо, но, возможно, Реймонд просто накручивал себя. И всё равно отделаться от нехороших мыслей было непросто.
Магорез — зачем он нападал на короля? Уж не затем ли, чтобы на трон взошел Корсин, который, по слухам, называл королевства вокруг «добрыми соседями»? Реймонд не придал тогда значения пьяной болтовне Лукаса, но теперь все эти слухи и шепотки словно сами собой всплыли у него в голове. Устранить Гарриша, а новый король, неопытный и молодой, сам всё подпишет, особенно такой, как Корсин, преклоняющийся перед Ранфией и Ойстрией.
Может, за этим соседи раздували недовольство князей? Заговора и объединения восьми князей не было, иначе их дружины уже брали бы штурмом Нуандиш, но что-то же было? Не зря же Гиозо излагал свои подозрения? Сменить короля, договор, постепенное закабаление, размещение своих войск вдоль дороги, глядишь, через несколько лет Перпетолис уже поделен между Ранфией и Ойстрией?
Сбоку, из-за трона королевы, выдвинулся Корсин, встал так, словно хотел оказаться лицом к лицу с Реймондом.
«А ведь он мой ровесник, — подумал Реймонд машинально, — ну, может, чуть моложе. Но столько уверенности и властности в лице, голосе, движениях».
Нет, Реймонд и сам не был робким, но принц легко мог бы дать ему сто очков форы.
― Ва… — раскрыл было рот Корсин.
Королева, чуть повернув голову, немедленно метнула в сына такой взгляд, что тот заткнулся, а Реймонд едва удержался от ехидного смешка. Да, Вэйна вполне могла бы править, пускай королем и был бы Корсин. Если она недовольна мужем за измены — ведь не из воздуха взялись эти сплетни? — то могла и поддержать втайне заговор. Да и некоторые странности проникновения Магореза во дворец становились сразу понятнее.
Но верить в такое не хотелось.
― Не исключено, конечно, что мне недолго осталось, — продолжал, словно бы рассуждать Гарриш, не сводя взгляда с послов, и словно бы не замечая действий жены и сына, — ведь совсем недавно прямо здесь, в этом зале, некто Прагский Магорез чуть не убил меня и магистра Агостона.
― Простите, ваше величество, — твердым голосом ответил посол Ранфии, — но королевским указом Магорез был объявлен вне закона еще несколько лет назад, и любой, даже самый отъявленный преступник, мог убить его, как бешеную собаку, и получить за это награду, не оказавшись за решеткой.
― Награда — это хорошо, Джепардо, сделайте там у себя пометку, — тут же шевельнул рукой Гарриш, и советник начал записывать, положив бумагу на пюпитр и сажая кляксы, — нам тут в горах любая монетка пригодится. Ведь король Ранфии не станет отказываться от своего слова о награде?
― Не будет, — склонил голову Людвек. — Но Перпетолис и вы, ваше величество, могли бы получить гораздо больше от дружбы с Ранфией.
ebooksa