Партия, дай порулить

Она некоторое время помолчала, а затем продолжила, словно не решаясь:

– Я сегодня хочу остаться одна. А завтра мы вернемся к нашему разговору. Завтра, все завтра. Мне необходимо обдумать и то, что касается твоего отца, и то, что касается тебя.

Кира решительно поднялась:

– Мам, папа хочет тебя увидеть.

Алиса Витальевна закрыла лицо руками:

– Завтра, все завтра, – и махнула устало рукой.

Кира вышла от матери в приподнятом настроении. Впервые после ее расставания с Эмилом будущее казалось ей прекрасным. Она помирилась с мамой, которая сегодня даже плакала. Ее слезы словно говорили о том, что она нормальная, и сердце у нее живое, совсем не ледяное. А папа… Больше ни у кого на свете не было такого отца: красивого, высокого, умного, доброго, уверенного в себе. И у нее, оказывается, есть брат и сестра. Папины дети.

Кира приехала в офис в состоянии абсолютной эйфории. И совершенно не удивилась тому, что дверь оказалась открытой. Небось, Глашка хозяйничает.

Кораблева вошла и уставилась на страшный беспорядок в приемной: разбросанные бумаги, выдвинутые полки, разломанная раскладушка… В этот самый момент на ее голову обрушился сильный удар, и она рухнула на пол, словно подкошенная.

Глава 30

В воздухе офиса «Искры» витало напряжение.

– Вам не кажется, мои дорогие, что вы немного заигрались? – Торопов был в ярости. – Какие самостоятельные расследования? Какие сборы информации? Видите, чем все окончилось?! Кира в тяжелейшем состоянии в реанимации. Немедленно рассказывайте мне все, что узнали.

Волонтеры «Искры» сидели в разгромленной приемной и вели тяжелый разговор.

Сологубова чувствовала себя препогано. В самом деле, что они за детский сад устроили – собирались, шептались. Разведчики, твою мать. А она-то хороша! Чувствовала себя заправским сыщиком, блокнот для детективного расследования завела! Она ведь старше всех девчонок из «Искры», на ней и ответственность.

Аллочка опустила голову, и крупные слезы, одна за другой, безостановочно закапали на сложенные на коленях руки. Тушь, густо покрывающая ее ресницы, потекла, щипля глаза. Кучинская чувствовала себя очень виноватой. Она носилась с расследованием, как с писаной торбой. Ну еще бы, оно же касалось Артема! И вот теперь Кира в реанимации.

Глаша сидела, запрокинув голову. Слезы до краев наполнили ее глаза, и стоит только наклониться, они прольются водопадом. А этого допускать никак нельзя. Не хватало еще разреветься. Нет, ей надо действовать, потому что виновата только она одна.

Во-первых, поддержала Киру в ее расследовании. Конечно, такой драйв! А во-вторых, вчера ей позвонил Венька и заголосил: «Давай, Глаш, в киношку сгоняем. Там такой ужастик по Кингу идет! «Оно» называется. Народ из зала от страха убегает». И она пошла. Пошла, вместо того чтобы со всех ног нестись в «Искру». И тогда бы с Кирой ничего не случилось.

– Давайте рассказывайте, какое поручение было у Кораблевой? Куда она влезла?

Торопов говорил резко, зло, чтобы заглушить пожирающее его чувство вины. Он ведь сказал жене, что не может бросить «своих женщин» одних. Сказал-то красиво, героически, а сделал что? Ждал, чтобы Востриков все решил? Или чтобы проблема рассосалась сама?

Тем временем «его женщины» взялись за расследование, а он ничего не знал и не видел. Поэтому его сегодняшний гнев был направлен главным образом против себя.