Стеклянные тела

Вот бы Мария была здесь с ней.

Белая основа потекла и смешалась с черной тушью, но Ванья еще не чувствовала себя по-настоящему готовой. Не ощущала себя достаточно грязной.

Эта банка пива на сегодня последняя.

Какой смысл резать себя, упившись в говно. К тому же крови будет слишком много.

Она послушает первую композицию. Когда они закончат, выйдет к устью тоннеля.

Она порежет себе грудь. Там, где сердце.

Хуртиг

«Третий путь»

Голод, подумал он. Это имя было последним в списке, лежавшем у него в кармане.

– That’s the real stuff[6], – наигранно-развязно сообщила она, и Хуртиг испытал укол болезненной нежности. Он годился ей в отцы.

– Если ты ищешь что-нибудь настоящее, – пояснила она, – то тебе нужен именно Голод.

– А кто это – Голод? Или их несколько?

– Никто толком не знает, но говорят, что это один парень, который сидит в лесном доме где-то в Даларне или в Хельсингланде.

– Как он выглядит?

– Вроде, высоченный. Под два метра. Черные волосы. Хотя некоторые уверяют, что он мелкий, и я слышала, как другие говорят – Голод вообще девушка.

– Значит, никто точно не знает?

– Нет. В том-то и смысл. Я слышала, что он раздобыл свои инструменты где-то в комиссионке в Венгрии. Колесил там по всяким деревням. А иногда рассказывают про Словению. Или Румынию, или Трансильванию. Он точно не меньше полугода работал, чтобы добиться такого звучания.

Чисто метафорически оно, может, и верно, подумал Хуртиг. Но мифы всегда основаны на чем-то материальном. Их легко проверить.

Поблагодарив девушку за помощь, он вернулся к бару.

Голод, думал он. Публика тем временем орала от восторга, и прожекторы со сцены били Хуртигу в глаза.