— Это ничего не доказывает.
— А след от выстрела на машине? В нее что, из рогатки попали?
— В машине погибшего никакого обреза не обнаружили. Может, вы сами выстрелили. Чтобы скрыть вину.
У меня перехватило дыхание. Он смотрел с видимым торжеством. Ах, вы так!
— В деле есть протокол осмотра машины?
— Да.
— Фамилия сотрудника, проводившего досмотр, указана?
— Зачем она вам?
— Для заявления в прокуратуру. Сокрытие улики по уголовному делу, является служебным преступлением.
Серый блин передо мной стал багровым.
— Слушай, умник! Ты в Горке третий день, а у меня уже два трупа! Кто следующий? Ты, вообще, зачем сюда приехал? Вот тебе твои права, — он бросил на стол запаянный в пластик прямоугольник, — и чтоб духу твоего в Горке не было! Забирай эту свою журналистку — и дуй!
— Не могу, — кротко ответил я, забирая свое водительское удостоверение. И добавил, видя, что лицо его начало чернеть: — Следователь прокуратуры, велел находиться здесь. В противном случае обещал вернуть в наручниках.
— Наручники можно надеть и сейчас…
— Ну да, конечно. У меня в карманах найдут пакетик с героином, еще парочку обнаружат при обыске в машине…
— Это у вас в столице, может, и подбрасывают наркотики, — привстал он, — мы здесь обойдемся и без них…
— Минуточку!
Он недоуменно замер. Я достал из кармана сотовый телефон, нажал на клавишу с изображением раскрытой книжки. Пробежал указателем по списку. Протянул аппарат ему.
— Что это?
— Телефон одного человека. Обратите внимание на фамилию и инициалы. Он просил при случае звонить, не стесняясь. Пожалуйста, нажмите на зеленую кнопочку! Сообщите ему, чем я вам не нравлюсь, и почему вы решили меня задержать.
Он взял телефон, как гранату на боевом взводе. Поднес к глазам. У меня на трубке большой дисплей, и фамилия «Павленко» была видна хорошо. Тем не менее, он рассматривал ее с минуту. В одно мгновение палец его уже было завис над кнопкой вызова (я внутренне сжался), но потом все же отполз в сторону. Вот бы порадовался Владимир Петрович Павленко, мой научный руководитель, звонку! Сказал бы сердито: «Посадите этого бездельника — и надолго! На хлеб и воду! Может тогда у него, наконец, найдется время для диссертации!..»