На другом конце на некоторое время потеряли дар речи.
— Ты… ты… — он все еще не мог придти в себя. — Ты тоже видел?
— Нет.
— Значит, она просто тебе это рассказала?
Он стал приходить в себя.
— Она не успела. Ее убили. В первую же ночь после моего приезда. Я видел ее только мертвой.
— Откуда знаешь, что она видела?
— Я говорил, что она пригласила журналистку. Ночью она повела ее в монастырь. Показала ей через решетку апостолов: со времени посещения монастыря комиссией кто-то нашел замурованные входы и разобрал стенки. Когда обе женщины возвращались, на них напали…
— Как в кино! — он все еще не мог придти в себя. — Насколько я понял, ты знаешь обо всем со слов этой журналистки. Она молодая, красивая?
— Очень.
— Аким…
— Журналистку два раза пытались убить. На моих глазах. В последний раз — вчера вечером. В этом деле уже два трупа. А, может, уже три…
Я не стал посвящать его в подробности. Можно было только представить, что подумал бы Стас, вздумай я рассказать о ночном нападении еретника. Когда сам не видишь… Он тоже отозвался не сразу — переваривал информацию. Понятно почему. Это вам не тихий поиск по архивам.
— Если нужно, я могу приехать, — неожиданно сказал он, и я чуть не прослезился он неожиданности. Чтобы Стас предложил такое! Но на руках у меня были две женщины и старик. От мохнатого колобка польза ожидалась только на расстоянии.
— Спасибо, но пока не надо. Скажи лучше: ты сравнивал польский текст с автографами Кароля Чишкевича?
— Ну да! — привычно заворчал он. — Здесь у нас на каждом углу валяются его автографы. Бери и сравнивай!
— Стас!
— Сравнивал, сравнивал! — почти крикнул он, и я улыбнулся — исследователь в Стасе был сильнее стяжателя. Я не ошибся, отправляя ему факс. — Почерк похож. И угол наклона букв, и манера их написания, и характерные завитушки… Но ты же сам знаешь: без детальной графологической экспертизы ничего утверждать нельзя. А ее нужно заказывать, деньги платить, потом ждать несколько месяцев…
— Ты чудо, друг!
— Сам знаю, — проворчал он и добавил, чуть помолчав: — Ты бы там не очень, гвардеец? Черт с ними, апостолами, открытием века! Мне друг живой нужен.