— Мне тоже! — крикнул я в микрофон и нажал кнопку…
2
Дом деда Трипуза встретил меня музыкой. Я услышал ее через опущенное стекло на водительской дверце, и, оставив «омегу» у ворот, вошел в калитку.
У крыльца стоял богато накрытый стол, за которым восседало все общество: Дуня с Ритой, дед Трипуз и Виталик с какой-то девушкой. Сидели они, видимо, уже немало и хорошо: лица у всех румянились. Увидев меня, общество издало восторженный вопль, а Дуня вскочила из-за стола. В этот раз она была в длинном шелковом платье и туфельках, волосы уложены в прическу, на губах — помада. Глаза у нее сияли, и я невольно подумал, что сейчас она еще больше похожа на Риту.
— А ну, именинница, поднеси гостю! — услышал я голос Риты, и свирепо глянул на нее. Она в ответ показала мне язык. Именинница! Трудно было предупредить?! Я же с пустыми руками!
Дуня поставила на поднос высокую граненую чарку с желтоватой жидкостью.
— К нам приехал, к нам приехал, — вдруг затянула Рита, и все дружно подхватили: — Аким Сергеич дорогой!
Дуня с подносом передо мной церемонно поклонилась, и стол тут же грянул:
— Пей до дна, пей до дна, пей до дна…
Я осушил чарку одним глотком. Жидкость в ней оказалась сладковатой и ароматной — о происхождении напитка у пасечника Трипузова можно было и не спрашивать. Медовуха мягко прокатилась по горлу, а потом, вдогонку, обожгла его жарким теплом, вышибив из глаз не прошеную слезу. Ах ты!..
Я поискал взглядом, обо что разбить чарку, и тут же услышал предостерегающий возглас Риты:
— Тихо, гусар! Это еще не свадьба…
Скорчив ей рожу, я забрал у Дуни поднос, поставил его на стол, вместе с чаркой. Затем троекратно, со смаком, расцеловал ее. (За столом восторженно завопили.) Медовуха мягко ударила мне в голову и наполнила сердце радостью. Ну, именинница! Раз так…
Золотая цепочка с таким же крестиком, фамильная ценность Ноздриных-Галицких, послушно перекочевала на тоненькую шейку Дуни. На синем, в тон ее глазам, платье крестик с округлыми, по православному, углами смотрелся замечательно.
— Аким! Разве можно? Это же…
— Молодец, гусар! Как для милого дружка — и сережку из ушка!
Рита выбежала из-за стола и расцеловала меня в обе щеки.
— Не злись, я тоже не знала, — шепнула она мне на ухо. — Самой пришлось туго… Давайте танцевать! — воскликнула она громко и обняла нас с Дуней за плечи — чувствовалось, что медовуха деда Трипуза ударила в голову не только мне. — Гости засиделись!
— Пусть человек поест! — возразила Дуня.
— Конечно, Аким у нас, как всегда, голодный! — воскликнула Рита. — Да ну вас! — она махнула рукой и подбежала к Виталию. Тот тут же вскочил с места, как оловянный солдатик, и они закружились по двору.