– Пожалуй.
Люси улыбнулась, и от осознания ее истинного возраста меня пробрал озноб.
– Великое дело – иметь совесть, – сказала девочка. – Она идет в одном пакете с терпением и прощением.
Над головами, разбрасывая искры, проскочил крупный осколок кометы. Толпа примолкла.
Люси свела брови:
– Это «Титаник»?
– Возможно, – пожала я плечами.
Сказать по правде, я взяла первую попавшуюся мне в файлах симуляцию и не так уж много знала о действительных событиях, на которые она намекала. Историческое образование тяжелых крейсеров ограничивалось военными столкновениями и стратегиями.
– Остроумно, надо сказать, – усмехнулся Грешник, скрестив руки, и оскалил собачьи зубы в наступающую ночь.
Волосы у него развевались, как и плащ за спиной. Переигрывает, подумала я.
– Хотя мне представлялось, что лед должен был плыть по воде, а не падать с неба, – закончил он.
– Мелочи, – снова пожала я плечами.
Мы стали смотреть, как подобия зевак бездумно разыгрывают свои шумные роли.
– Ну, как тебе человеческий глаз? – спросила Люси.
Глаз капитана Констанц инсталлировали мне в основную носовую турель. Нод врастил оптический нерв прямо в главную тактическую систему. Видела я им далеко не идеально, но надеялась, что хватит и этого. Создание, погубившее Душу Люси, было невидимо для ее оборонительных систем, но наблюдалось людьми экипажа. Хорошо, если глаз капитана спасет нас от ужасной судьбы.
– Как сквозь темное стекло смотрю, – призналась я. – Слабое разрешение, и действует на смехотворно узком диапазоне частот. Ни инфракрасного, ни рентгеновского, ни ультрафиолета. Но это лучше, чем ничего.
– Гадко подумать, – поморщился Грешник. – Эти сальные ткани…
По левому борту в небе играло северное сияние. Гладкое, как стекло, море отражало его эфирные зеленые полосы.
– Ты забыл, что под всеми твоими системами работают полтора кило клонированного человеческого мозга? – осведомилась я.
Он обернул худющее тело плащом и содрогнулся: