– Когда и если! Ал, давай сразу проясним этот вопрос. Я не собираюсь за тебя замуж. Это совершенно безумная идея. А ты что, хочешь на мне жениться?
– Я в огромном долгу перед тобой. И я не собираюсь от него отказываться. Я обязан о тебе позаботиться, но я не хочу заботиться о ребенке, который, вполне возможно, от Гила.
– Он и есть от Гила. Ты думаешь, я считать не умею? Врач сказал, что срок примерно десять недель. Ну так вот, десять недель назад ты был в Европе, ты пробыл там месяц, знакомясь с мировым театральным искусством и рассказывая читателям «Голоса», как оно отвратительно. А теперь давай называть вещи своими именами. Я собираюсь родить этого ребенка. Это совершенно законный ребенок, зачатый мною в законном браке от моего ныне покойного мужа. То, что раньше называли «погробовец». Я понятно излагаю?
– Эсме, ты что, правда хочешь ребенка?
– Не знаю, но скоро узнаю. И еще этот ребенок колоссально меняет ситуацию со всеми статьями, которые я буду писать. Он – вишенка на торте, по выражению Рейча Хорнела. А ты не имеешь к этому ребенку никакого касательства. Твоя роль – добрый дядя Ал, который изредка заходит в гости и дарит плюшевого медведя.
– Эсме, ты очень жестока. Из-за чудовищной ситуации, в которой мы оказались…
– Ты оказался. Со мной все в полном порядке.
– Как хочешь. Но было кое-что еще, знаешь ли. Ты, кажется, забыла. Я собирался заинтересовать тобой кое-кого из телевизионщиков.
– Ты это уже сделал. Пристукнув беднягу Гила. А теперь, пожалуйста, поймай официанта и…
(5)
Рейч Хорнел – не из простых, приземленных литературных агентов, дающих советы, лишь когда их об этом попросят. Он говорит, что писатели – творческие люди, но, чтобы полностью раскрыть свой талант, им нужна изобретательность бизнесмена, умеющего видеть далеко вперед и хорошо знающего жизнь. Рейч Хорнел учился ремеслу агента в городе, который всегда называет «Л. А.», и дух этого города принес с собой в Торонто, где тот выглядит слегка неуместно. Будь Рейч агентом Вирджинии Вулф, она никогда не написала бы в дневнике, что очень обрадуется, если ее книга разойдется тиражом в пять тысяч экземпляров; Рейч не отстал бы от нее, пока она не начала бы работать для кино, получая пятизначную сумму в неделю, от которой Рейчу, креативному предпринимателю, доставалось бы десять процентов. Я вижу, что он устремил мощный луч своего креатива на Эсме, и присутствую за обедом – Рейч любит обделывать крупные дела за едой, – где он обрушивает на нее всю мощь своего вдохновения.
– Но, Рейч, это же совершенно не я.
– Эсме, это новая ты. Еще неизведанная Эсме.
– Но это оккультизм. Как-то совсем не мое. Я всегда стояла обеими ногами на земле.
– Это тоже почва, только другого рода. Я же не предлагаю тебе гадание по чайным листьям или какого-нибудь медиума из подворотни. Миссис Салениус – самая лучшая. На переднем крае. Клянусь.
– Ты с ней говорил?
– Я нанес ей визит. Описал нашу ситуацию. Не называя имен, конечно. Она посмотрит, что можно сделать. Она никогда ничего не обещает.
– Что же она может сделать?
– Связаться с Гилом. Послание с той стороны.
– Она не собирается выяснять, кто его убил?