— Хорошо, — Лара наконец отвела от него взгляд, и отец Савва тут же закачался на табуретке, судорожно ловя ртом воздух, но ему полегчало на глазах. — Тогда поступим так. Именно вы мне сейчас скажете, что же нам делать. Я не хочу на вас давить, поймите. Если мне не понравится то, что я услышу, я просто уйду, и больше никогда вас не потревожу. Человек вы хороший, но, может, не стоит идти против своих? Сменятся иерархи, угаснет всё так или иначе, утрясётся, и всё будет хорошо, не может не быть, поймите. Бури пройдут мимо вас, в селе ничего не изменится. Кому вы нужны, по большому счёту, кроме жителей Ромашкино? Так зачем и что нам делать?
— Угаснет, ага, — отец Савва криво усмехнулся, всё-то он уже обдумал бессонными ночами. — Я угасну. Не пойти против своих, да и какие они мне свои, морды уголовные, а пойти против совести, так, что ли? Против веры своей? Ради чего я тогда живу, ради чего всё это? Великомученики вот, старцы, ревнители древлего благочестия, мужи достойные и святые, разве они бы одобрили?
— Скромнее будьте, — попросила его Лара, вновь внимательно разглядывая попа. — Советую второй раз. Скромность украшает, в конце-то концов. И слушаю вас.
Отец Савва замялся, недоумённо глядя на спокойную эльфийку. Она его не торопила и не давила на него, просто ждала, один раз позволив себе украдкой глянуть на свои изящные древние часики на правой руке. Но хорошо было ему возмущаться духом одному, в темноте собственного дома, когда никто не видит. Можно было бить истовые поклоны, возносить горячие, наполненные великим смятением и духовным поиском молитвы, и даже получать на них ответ. Можно было спорить с воображаемыми отступниками, поражая их прямо в сердце будто бы сами собой ложащимися на язык строками из Писания и разбивая их жалкие оправдания вдребезги. Хорошо, кто бы спорил, но вот дальше-то что?
Отец Савва перевёл отчаянный взгляд на шпионские амулеты от новоявленного ему управления благочиния, и вот они-то его и добили. Потому что понадейся он на слова Лары и доверься им, а ведь так всё и будет, сомнений нет, то все беды обойдут его стороной и всё решится само собой, без него. Но ведь эльфийка тогда уйдёт, а он останется здесь, вместе с этими богомерзкими амулетами, и даже выкинуть их не сможет, уже не посмеет. Не выкинул же он их до этого, не сумел, только по ночам жарко спорил сам с собой, по большому-то счёту, всё убеждал сам себя, повергая неведомых противников в пух и прах.
Но только теперь, отец Савва откуда-то это знал, эти безликие неведомые супротивники будут иметь себе вполне конкретные уголовные рожи тех самых двух монахов-таинников, и рожи эти будут самыми насмешливыми, и не будут слушать они его слов, отмахнутся, как от взвешенного и найденного непростительно легким. И что тогда будет с ним, с верой его? Не отвернётся ли от него тот, служению которому и посвятил всю жизнь свою отец Савва?
— Во-первых, — всё-таки принял решение поп, хриплым голосом начав излагать план действий и утверждаясь в своём выстраданном решении всё больше и больше, — надо бы выяснить, кто еще в селе шпионством занимается.
— Уже, — обрадовала его Лара, ведь не сидела же она здесь просто так. Вся деревня собралась на лётном поле, туда же вытащили Лариску, а на нее можно было положиться. Да и до этого яркое, азартное и немного злобное чужое внимание она почуяла загодя, но просто хотелось удостовериться. — Двухэтажный дом на холме, с небольшой лавкой, вывеска «Бакалея и Галантерея», прости господи. Мужчина лет тридцати пяти лет, чёрные волосы, черные глаза, что у вас редкость. Усы-батоны, бороды нет, следы заживших переломов рёбер слева и справа, ко мне вчера не обращался. Кроме него, дома никого нет.
— Ого, — уважительно поразился её способностям отец Савва. — Колька-пришлый, значит. Это хорошо, кстати, что он. Не удивлён и даже рад! Пришлый он, из речников, лет семь назад опутала его местная девка из богатой семьи, вот он и решил остаться, на денежки польстился, тогда же и рёбра сломали. Девка-то не сказать, чтобы красива или даже симпатична, не в этом дело. Просто семья там такая, из людей тяжелых, кондовых, не знаю, как и сказать. Но никто из села с ними родниться не хотел, жизнь себе портить, да и из соседних тоже. А вот он там ко двору пришёлся, в силу вошёл. По делам торговым часто в города мотается, кстати, удобно ему! А на исповеди чушь несёт всякую, вот не верю я ни единому его слову!
— Какой хитрый человек! — с легким сарказмом в голосе перебила его Лара. — Вот приведёте его ко мне, сюда, посмотрю я ему в мутные глазоньки, поужасаюсь вместе с вами.
— Кто, я? — невольно напрягся отец Савва, ведь ему хотелось подвигов во имя веры с отрытым забралом, а тут такое. — Прямо сейчас? Это ж хитрость такая будет, да?
— А еще предательство доверившегося, — легко объяснила ему самую суть эльфийка. — Наверное. Но без этого никак. Нам надо знать точно, что нас ждет и к чему нам готовиться.
— Не предательство, — решительно поднялся на ноги отец Савва. Теперь уже и он с лёгкой усмешкой посмотрел на Лару. — А выманивание подлой крысы. На справедливый суд. Будет ответ держать по делам своим.
— Идите, святой отец, — поторопила его Лара. — Время не ждёт. И поймите, подстраиваться к вам и убеждать вас в собственной правоте я не собираюсь. Это будет ваше и только ваше решение, на чьей вы стороне. Про омлет с яйцами, про цель и средства потом поговорим, если хотите. И кстати, у вас будет время подумать и на пути туда, и на пути оттуда. Используйте его с умом.
— Использую, — уверил ее отец Савва, деловито собираясь в путь. — Ох, использую!
Он привычно отряхнул свою рясу, поправил и немного распушил бороду, а потом вышел в дверь, неожиданно на прощанье радостно и спокойно улыбнувшись ей.
Глава 19, в которой Лаириэн и отец Савва действуют сообща
Дождавшись, когда решительные и прямо-таки победные шаги отца Саввы утихнут в коридоре, Лара невольно расслабилась и попыталась собраться. Вчерашний день забрал у нее слишком много сил, да и сегодняшний обещал быть не лучше. К тому же не стоило упускать из вида попа, он был умён, этот отец Савва, и совестлив, но при этом не сильно хитёр, во всяком случае вряд ли он был хитрее этого пришлого Кольки. Контроль ослаблять не следовало.
Надо же, Лара даже развеселилась, целые агентурные сети по сёлам, прелесть какая! И ведь на неё готовили, не для кого-нибудь. Маловероятно, кстати, что этого Кольку сюда засылали с уже поставленной целью, скорее всего, не так давно взяли его на горячем где-нибудь в городе, да и завербовали, почему бы и нет? Выбор простой — или тюрьма с великим штрафом, или записывайся в работники невидимого фронта. Вот поэтому и не любила эльфийка всех этих секретных сотрудников в тылу собственной страны, среди своих соотечественников, всё это были дрянь людишки, как на подбор. Идейных среди них было днём с огнём не сыскать, да и зачем их кураторам заморачиваться, привлекать для своих мутных целей правильных да совестливых? На чём их удерживать, если вдруг взбрыкнут и начнут умничать? А тут красота — попробуй рыпнуться только, вот ты у нас где, вся жизнь твоя в наших руках, не забывай об этом. Ну, и платят еще денежку малую, чтобы скрасить невеликие душевные терзания, если, конечно, они у тебя есть.
Лара не очень любила интриги и вообще шпионские игры, но и не пренебрегала ими, хоть и слишком долго потом выветривалось из души чувство гадливости. Но как инструмент — вполне, вполне, и даже поэффективней многих. За долгую свою жизнь она напрочь избавилась и от чистоплюйства, и от розовеньких очков, но надевать коричневенькие не спешила. В том числе и потому, что было это слишком легко, и еще возникало чувство какого-то поражения только при одной мысли об этом. Да и вообще противно.