— Держись! Мы сейчас… — и побежал зачем-то на кручу берега.
Профессор успел перехватить его за мокрую штормовку, с треском выдрал из брюк ремень. Привязывая к нему свой, бросил:
— Мишка, беги вниз, может, всплывет что… Или лодку где-нибудь к берегу прибьет…
На ходу обматывая ремень вокруг пояса, Павел помчался по берегу, прыгая по камням. Для верности забежал выше переката шагов на триста, бросился в воду и на одном дыхании кролем перемахнул реку. Сплыл немного по течению, до замеченной еще с берега расщелины, и, сходу выбросившись из воды чуть ли не до пояса, уцепился за выступ.
Добраться до Олега, было делом нескольких минут. Свесившись с уступа, он увидел руки, вцепившиеся в камень, лицо, запрокинутое кверху, искаженное смертной мукой. Беснующееся течение силилось оторвать Олега от скалы.
Захлестнув ремень за березку, притулившуюся на уступе, Павел соскользнул на узенький карниз, выступающий из скалы в метре от Олега уже над самым сливом в перекат. В тот же момент руки Олега не выдержали напряжения, Павел увидел скрюченные судорогой последнего усилия пальцы и молящие глаза, захлестываемые прозрачной водой горной реки. Падая вниз головой в бурун, Павел успел поймать Олега за мокрый ворот штормовки правой рукой, а левой, тормозя падение, сжал ремень так, что кожу с ладони, казалось, содрало перчаткой. Но ремень выдержал! Особенно помогла пряжка на конце. Павел принялся медленно наворачивать ремень на руку. От дикого напряжения трещали все сухожилия. Олег слабо бултыхал ногами и руками в тугом, выпуклом потоке слива.
Казалось, прошла бездна времени, прежде чем Павел утвердился ногами на карнизе. Обмотанная ремнем, левая рука уже ничего не чувствовала, но он упрямо все мотал и мотал на нее ремень. Болтаясь над потоком, Олег ловил, и никак не мог поймать ногами выступ. Из последних сил Павел вздернул его повыше, и только тогда он нащупал каблуками своих высоких, импортных ботинок камень. Но ноги его так тряслись, что он снова чуть не соскользнул в воду.
Павел прижал его плечом к скале, и как можно спокойнее сказал:
— Лезь наверх.
Олег уцепился за ремень над рукой Павла, жалко и виновато улыбнулся, неловко взбрыкивая ногами, полез на скалу. А Павел принялся торопливо разматывать ремень с руки. Чтобы не сорваться, ему пришлось вцепиться в ремень зубами. Левая рука была белая, скрюченная и абсолютно ничего не чувствовала. Неловко подтягиваясь на одной руке и перехватывая ремень зубами, Павел кое-как вскарабкался вслед за Олегом.
Тот сидел под березкой и, мучительно всхлипывая, размазывал грязь по лицу. Сквозь всхлипы он кое-как пробулькал:
— Ты не говори ребятам…
— Чего там… — пробормотал Павел, отведя от него взгляд, — Когда смерть в лицо дохнет, еще и не то бывает… И чего ты к этому берегу подался? Видел ведь, что мы в другую сторону поплыли…
— Тут ближе показалось.
— Так ведь смотреть надо, отбойное течение от берега идет, и берег — обрыв.
Олег сопел, раздеваясь. Ему было стыдно. Павел разминал руку. К ней постепенно возвращалась чувствительность, и было очень больно, кисть руки синела буквально на глазах.
Когда они, переплыв реку, подходили к отмели, на которую выбросило большую часть экспедиции, на берегу горел костер, на камнях сушилась мокрая одежда, документы, деньги. Голый профессор Батышев ломал об камень огромный кряж на дрова. Под смуглой, совсем не стариковской, кожей перекатывались могучие мышцы. И не подумаешь, что ему за шестьдесят.
Павел сел на камень, осторожно разглаживая руку. Олег принялся развешивать у огня свои фирменные одежды. Пришел Михаил, усаживаясь у огня и тоже принимаясь раздеваться, сообщил уныло:
— Нигде никаких следов ни катера, ни груза…
— Еще бы, ведь груз был очень хорошо увязан, — проворчал Павел.
ebooksa