Министерство особых происшествий,

К сожалению, ни один из этих разговоров не показался ин­тересным: в основном речь шла о текущих спортивных собы­тиях, восхитительных развлечениях Первой Ночи или плачев­ном состоянии империи — обычные темы в любом мужском обществе.

Гонг, собравший их всех вместе, зазвенел еще раз. Элиза до­пила свой бокал шампанского и с безразличным видом отста­вила его в сторону, чтобы слуги убрали его. «Все это детали одного и того же фасада», — попробовала она успокоить себя, хоть это и не слишком помогло. Вся компания сейчас двинулась дальше для послеобеденных развлечений, но Элиза вернулась к месту, где ждала группа Дивейна, ряды которой, похоже, поре­дели. Она остановилась, глядя, как другие группы расходятся.

—   Гиацинт, — рявкнул Веллингтон, — если то, что ты за­была здесь, менее ценно, чем Священный Грааль, то давай уже, двигай вперед!

«Все это детали одного и того же фасада», — вновь поду­мала Элиза, но теперь эта мантра сработала еще хуже.

В течение следующего часа загонщики не подняли из кустов ни одной птицы, и даже лорд Дивейн опустил свое ружье. Он закурил свежескрученную сигарету и огляделся по сторонам. Похоже, у других групп дела шли не лучше; многие охотники прикладывались к своим походным флягам, а это свидетель­ствовало о том, что они ожидают, когда им будет предложена какая-то новая игра.

—   Ваша жена — чертовски красивая женщина, Сент-Джонс. — Взгляд лорда осматривал Элизу так, будто это бы­ла витрина в музее. — И я понял вас, когда вы не захотели предоставлять ее всем во время вчерашних вечерних забав. Впрочем, когда вы станете членом братства, она будет счи­таться частью общества и ею придется делиться.

Веллингтон прикоснулся к ее лицу и провел пальцем по ще­ке Элизы с видом собственника дорогой вещи, чего она не по­зволяла никому из своих любовников.

—   Понимаете, нам все еще предстоит получше узнать друг друга, поэтому я чистосердечно признаю собственный эгоизм. Хотя, когда мы все объединимся в одно целое, думаю, мне нуж­но будет учиться делиться.

Их спутник сделал еще одну долгую затяжку.

—   А теперь еще один момент, старина. Вы еще не член об­щества. Пока что. Но, если вы захотите иметь в наших рядах покровителя, я мог бы с радостью замолвить за вас словечко в обмен на возможность попробовать это изысканное блюдо. — Он кивнул головой в сторону леса у них за спиной. — Если бы я не был таким уж джентльменом, я бы, пожалуй, предло­жил... — его ухмылка сделалась еще шире, — небольшое при­ключение на свежем воздухе. Но я бы предпочел получить ее обнаженной, как это было устроено предыдущим вечером. — Взгляд Дивейна вновь переместился на Веллингтона. — Я го­ворю все это с полным уважением, старина. Она действитель­но прекрасное создание.

Элиза ярко представила себе, как приклад ее ружья вреза­ется в эту похотливую физиономию, — и мысли эти, надо ска­зать, помогли ей сдержаться, чтобы не сделать этого в реаль­ности.

Веллингтон усмехнулся, но ответил решительным отказом. Дивейн коротко кивнул своему слуге, и сигарету в его руке сменил заряженный дробовик.

—   Боюсь, что сейчас для этого действительно не время, — с придыханием произнес он, поднимая ружье.

Элиза машинально подняла и свое оружие, но Веллингтон с неожиданным изяществом перехватил ствол ее дробовика, прежде чем тот уткнулся в Дивейна. Выставив дуло вперед, он одними глазами сказал ей: «Я должен справиться сам». Те­перь Веллингтон и Элиза повернулись в том направлении, ку­да шел Дивейн. Что бы ни привело его в такое возбуждение, это не могло быть делом хорошим.

Внезапно раздавшийся крик подтвердил их худшие опасе­ния. Время в этот ужасный миг, казалось, тянулось чудовищ­но медленно. Через низкий кустарник продирались Фэрбенк­сы — точнее, журналисты, которые, как уже знала Элиза, выдавали себя за Гарольда и Далию Фэрбенксов; скорость, с которой они двигались, была хорошо знакома агенту Браун. Ошибки быть не могло: они бежали, спасая свою жизнь. Ес­ли бы она была вооружена, она бы тут же открыла огонь по охотникам, рассматривавшим погоню за обманщиками как спорт. Однако все это происходило слишком стремительно. Наблюдать было легко, а вот реакция на увиденное сильно за­паздывала.

Члены братства и кандидаты на вступление в общество стреляли по ним. Специально или случайно, но пара эта бе­жала зигзагами, спотыкаясь и падая на неровной и незнако­мой местности.

Молли в ужасе кричала, задыхаясь, моля о пощаде и спа­сении, а Фред тащил ее за собой. Горло Элизы сжалось. Мол­ли и Фреду не повезло, а члены братства были неплохими стрелками.

Бартоломью уже неторопливо поднял свое ружье и теперь отслеживал их передвижение, двигая ствол в горизонтальной плоскости. Затем он дважды выстрелил. Два выстрела, два прекрасных расчетливых выстрела. Молли упала, тут же за ней последовал и Фред. Один из них, к счастью, был милосерд­ным выстрелом в голову, но внутри у Элизы все оборвалось, когда она услышала треск в кустах, сопровождаемый хриплым отрывистым кашлем. Молли задыхалась в собственной крови. Элиза догадалась, что у молодой женщины прострелено горло. Она должна была вот-вот умереть.

—   Вот это настоящий спорт! — воскликнул Дивейн. Он был близок к экстазу. — Прикончите ее, старина? — спро­сил он Веллингтона.

—   Простите меня, Бартоломью, — услышала голос Вел­лингтона Элиза, которая не могла оторвать глаз от побоища. Девушке было не больше двадцати лет. — Я предпочитаю уби­вать с первого выстрела.