Кракен

— Не обязательно знать, где Билли. Сейчас я понятия об этом не имею. Но у лондонмантов чуткий слух. Город им сообщит. Да, я знаю азбуку Морзе. Я много чего узнал за последние несколько лет. Много полезного. Ты мне доверяешь? — Он стоял на виду, немного разведя руки, показывая, что ничего при себе не имеет. — Я могу ему помочь. Мы можем помочь друг другу. Он хочет тебя повидать. Попроси его, например, приехать к тебе.

«Билли, — написала она, — это Мардж. Надо встретиться».

— Билли решит, что это ловушка, — сказала она.

Пол покачал головой.

— Кто знает. Он может сто раз все проверить, желая убедиться, что это ты. — На миг он комично изобразил святого. — А может и просто приехать, потому что беспокоится о тебе, — («Ой ли?» — подумала Мардж.) — Сообщи ему что-нибудь секретное, если хочешь, тогда станет понятно, что это ты.

Она написала второе имя Леона и адрес парковки, где они остановились. Пол перевел все это в точки и тире, заверив, что это будет ее сообщение, ее способ связаться со своим другом.

«Если Пол хочет убить меня, — подумала Мардж, — то это самый длинный и сложный способ». Она стояла на капоте, меж тем как ее жестяной спутник напевал: «Ты должна разбогатеть, чтоб, ла-ла, моею стать». Она выкрутила люминесцентную лампу настолько, чтобы контакт разорвался.

Пол говорил: «Тире, точка, точка, точка», — и так далее. Вкручивая-выкручивая лампочку, она переводила свет и тьму в сообщение, закодированное не очень мастерски, но, как она надеялась, достаточно разборчиво, чтобы город мог его передать. Она доверяла мегаполису свою информацию, словно огромному кирпично-бетонному телеграфному аппарату.

«Кто его знает, — подумала она, — ведь тогда сработало».

Дейн не позволил лондонмантам войти в разрушенные помещения церкви Кракена, куда он вернулся. Обе стороны не были уверены, что остаются союзниками. Вати, травмированный и почти лишенный сознания, не мог преодолеть все еще существовавшие барьеры. Пошли только Билли с Дейном. Но когда они спустились, то нашли и других: последние разрозненные кракенисты, объятые горем, вернулись в свой дом.

Их было примерно столько же, сколько на службе, свидетелем которой стал Билли. Но то была очередная субботняя проповедь, а это — последнее собрание. Сюда пришли все, кто обычно был слишком занят, испорчен светскостью, замотан повседневной жизнью, чтобы регулярно уделять внимание своей вере. Присутствовала пара мускулистых молодых людей, но большинство громил-охранников защищали церковь в час нападения и все полегли. В основном явились ничем не примечательные мужчины и женщины всех типов. Церкви приходил конец.

Они не особо присматривались к Билли, пусть он и был мрачным пророком, этаким бессмысленным святым Антонием огромного города. Их не интересовало ничего, кроме собственного горя. С Дейном кракенисты обращались как с тевтексом — патентованный аутсайдер, затем ренегат, теперь он казался главным авторитетом. Ни один из не высказал ему упрека, не назвал его отступником. Дейн прямо-таки светился от их почтительности.

— Гризамент собирается к нам, вы знаете об этом? — сказал Билли.

— Да.

— За кракеном.

— Да.

— Он найдет его.

— Да.

Они сели. Пришла пора напутствий.

— Дейн, ты и сам это чувствуешь. Это вот-вот случится, сегодня ночью или завтра, может быть, послезавтра. Все, что нам надо делать, — уберегать до той поры кракена. Пророчество должно стать недействительным.