Кракен

В сонный бентос и еще глубже. Это ложь, что на предельной глубине нет света. Там есть фосфорические искорки, движущиеся, как животные. Телесные мерцания — в провале сна эти огоньки суть крошечные сновидения.

Долгий сон, секундные видения. Священный ужас, а не страх.

Билли, возможно, всплывал на поверхность и на миг открывал глаза взаправду, а не во сне и два-три раза видел людей, смотревших на него сверху вниз. Но слышал он неизменно только шум смыкающегося над ним водоворота, и лишь однажды, сквозь мили морской воды, до него донесся голос женщины: «Когда он проснется?»

Он был ночным крилем, единственным крошечным глазом, взиравшим на отсутствие, испещренное крапинками присутствия. Планктонный Билли видел симметрию, существовавшую лишь мгновение. Цветок из вытянутых конечностей. Плавниковая бахрома на мантии. Красное резиновое мясо.

Он увидел нечто маленькое — или удаленное. После нескольких наплывов черноты оно появилось снова, став ближе. С прямыми краями, четко очерченное. Аномальные углы в искривленном пространстве.

Это был тот самый экземпляр. Его кракен, его гигантский кальмар, совершенно неподвижный, по-прежнему был подвешен посреди аквариума, который вместе со своим застывшим, мертвым содержимым дрейфовал на глубине. Погружаясь до самого низа. То, что некогда было спрутом, возвращалось домой.

И вот последнее, что могло бы возвестить о себе как отдельной сущности в ясной перспективе конца. Что-то под опускающимся аквариумом, что-то, созерцаемое крошечной биллиобразностью сверху, через немалую — уже — глубину.

Под аквариумом было нечто безоговорочное, темное и движущееся, медленно поднимающееся, бесконечное.

Глава 15

Коллингсвуд, в чьем ведении были дела такого рода, потратила пару часов на переговоры с некоей женщиной, рекомендовавшей себя как «эксперта» в том, что касается потаенной стороны науки. Та прислала по электронной почте список имен — как исследователей, так и мошенников. «Все постоянно меняется, — предупредила она. — Не могу ни за кого из них поручиться».

— Я позвонила кое-кому из начала списка, шеф, — сказала Коллингсвуд, — но по телефону все уладить сложно, понимаете? Некоторые из них назвали еще какие-то имена. Вряд ли хоть один понял, что именно меня интересует. Мне надо повидаться с ними лицом к лицу. Вы уверены, что хотите присоединиться? Никакого дерьма подчищать не надо?

Разобраться в мозгу Бэрона ей удавалось редко, чего и следовало ожидать: только неопытные и неумелые распространяют свои мысли повсюду, расточительно и несообразно.

— Вообще-то надо, — подтвердил Бэрон. — Но для таких дел мобильные телефоны и предназначены, верно? А это лучшая из наводок, что у нас есть.

Они зигзагом проследовали по Лондону, причем Бэрон был в штатском, а Коллингсвуд оставалась в полумаскарадной форме, надеясь удивить информаторов и подвигнуть их на полезную откровенность. В списке значилось не так уж много имен — складывание и весомантия считались самым тайным из всех тайных знаний, малоисследованной областью паранормального. Бэрон и Коллингсвуд заглядывали в офисы, колледжи, задние комнаты центральных магазинов. «Можем мы где-нибудь поговорить наедине?» — так начинал Бэрон, а Коллингсвуд — иначе: «Что вы знаете о том, как из большой хреновины сделать маленькую?»

Одно из имен в списке принадлежало учителю естествознания.

— Быстрее, босс, дадим ребятам передышку, а? — сказала Коллингсвуд и прошла мимо учеников, изумленно уставившихся на нее из-за бунзеновских горелок. — Джордж Карр? — осведомилась она. — Что вы знаете о том, как из большой хреновины сделать маленькую?

— Развлекаетесь? — спросил Карр; они прогуливались по игровой площадке. — В чем дело? Какой-то учитель естествознания когда-то сказал, что из вас ни черта не выйдет?

— Нет. Все они знали, что из меня выйдет до черта и больше.

— Что от меня нужно отделу по борьбе с сектами?

— Просто проверяем некоторые показания, — объяснил Бэрон.