— Что-то подобное. — Я разыграл небольшую пантомиму: взглянул на часы и резко поднялся. — Черт! Гейб, с этим придется подождать. Чуть не забыл, у меня в пять важная встреча.
— Важная встреча? — переспросил Маккленнан. — Кто же ночью дела делает?! Давай, давай, садись, выпей… Я не смогу тебе помочь, если не узнаю все до конца.
Он хотел подлить мне виски, но бокал был почти полным, и я решительно отодвинул его подальше в сторону.
— Лучше в другой раз! — заявил я и решительно двинулся к двери.
Маккленнан вскочил, очевидно, решив меня задержать, затем передумал. Я шел не останавливаясь: в фойе, потом на улицу, потом через дорогу, где стояла машина. Увидев меня, Пен тут же распахнула пассажирскую дверцу и завела мотор.
Мы покатили прочь. Обернувшись, я увидел стоящего в дверях Гейба, и лишь тогда мне стало интересно, почему у него такой изможденный вид.
— Поверни налево, — велел я Пен. — Теперь снова налево.
Когда мы отъехали на приличное расстояние, я открыл папку.
Да, богатым содержимое не назовешь. Внутри лежало письмо, но не от Дамджона, а из адвокатской конторы: в нем обсуждались условия, на которых ООО «Забава» — «компания, зарегистрированная на территории Соединенного Королевства для оказания развлекательных услуг населению Центрального Лондона», — может выплатить Гэбриэлу П. Маккленнану предварительный гонорар. К письму прилагалась копия договора, который гласил, что Маккленнан будет проводить «изгнание нечистой силы и сопутствующие профилактические работы» во всех принадлежащих «ООО „Забава“ помещениях» за фиксированное вознаграждение в размере тысячи фунтов в месяц. Контракт был подписан Маккленнаном с одной стороны и неким Дэниэлом Хиллом — с другой.
Кроме того, я нашел листок с адресами — в основном ист-эндскими плюс еще один — с напечатанными столбиком датами (все, кроме последней, были зачеркнуты желтым маркером), нацарапанную на половине рваной бумажки формата А4 записку: «Переносим на пятницу, 18. 30» и спички из «Розового поцелуя» — клуба, где я накануне вечером встречался с Дамджоном. Спичечная этикетка оформлена с большим вкусом: название клуба покоилось на верхней части обнаженного женского тела. Девушку изобразили в профиль, так что набухшим соскам дизайнер уделил повышенное внимание, которого они, по его мнению, заслуживали.
Я надеялся обнаружить дымящийся пистолет, а увидел то, что и детским пугачом не назовешь.
Пен свернула обратно на Сохо-сквер. Я попросил остановиться, чмокнул в щеку и вынырнул из машины.
— Давай, скоро увидимся.
— Фикс, будь осторожен, мать твою! — крикнула мне вслед Пен, но я уже бежал за угол, то есть обратно на Грик-стрит. Позади осталась примерно треть пути, когда метрах в двадцати от офиса Гейба я нашел место для засады.
Ждать пришлось куда меньше, чем я предполагал, но ведь в этот час транспорта на улицах почти, нет. Минут через десять на Грик-стрит притормозила машина — «БМВ Х5» цвета электрик. Распахнув переднюю пассажирскую дверцу, на тротуар вышел Ласка-Арнольд, а за его спиной показалась огромная бесформенная фигура в костюме — Шрам, кто же еще, второго такого на всем свете не сыщешь. Луп-гару придержал дверцу, и из машины выбрался сам Дамджон. Наверное, эти двое едва уместились на заднем сиденье! Первым в здание вошел Дамджон, дальше — Шрам, и замыкал цепочку Ласка-Арнольд, громко хлопнувший дверью.
Итак, последние сомнения отброшены: в этом деле они все заодно. Осталось только разобраться, что это за «дело».
13
Есть одно место, куда я иногда хожу, когда нужно прийти в себя и восстановиться: набраться сил в минуты слабости и послушать тишину после безжалостной какофонии города. Как ни странно, это кладбище Банхилл-филдс в районе Сити-роуд недалеко от станции метро «Олд-стрит». Казалось бы, подобное место должно не привлекать, а отпугивать, но кладбищенская земля — именно то, что мне нужно.
Во-первых, потому что кладбище давно не используется. Последнее захоронение было сделано более века назад, и все старые призраки покинули Банхилл-филдс задолго до того, как я полюбил там гулять, а новые не появлялись. Такого мира и покоя я во всем Лондоне не встречал.
Во-вторых, потому что земля здесь неосвященная: в Банхилл-филдс издревле хоронили диссентеров и прочих инакомыслящих, которые предпочитали жить по-своему, даже когда за это заковывали в кандалы, колодки или что там существовало до эпохи Просвещения. Уильяму Блейку снился его утопический Иерусалим, Дэниелю Дефо — наверное, что-то более приземленное. Джон Оуэн и Исаак Уоттс — паршивые овцы восемнадцативековой теологии — тоже тут. Ну что сказать? В их компании мне очень уютно.
ebooksa