Юлия Остапенко
МАВКИНА БЛАГОСТЬ
— Да нет там мавок никаких!
— А я говорю, есть!
— Ты их видал, что ль?
— Не видал, а правду говорю, что есть!
Спорили корчмари рьяно, сверкая очами и погромыхивая кружками по столешнице. Пьяненький мужичок, сидевший у хозяйского стола, подперев заросшую щеку кулаком, сонно и заинтересованно моргал. Иногда щека с кулака соскальзывала, мужичок вздрагивал, и на мгновение его хмельной взгляд прояснялся — тогда он, кажется, прислушивался к спору с особым вниманием.
— Если нет, то куда народ пропадает? Кто б не пошел — поминай как звали! Кто еще, если не мавки?
— Да почем знать! Может, упырь или леший, всё один черт!
— Да откуда тебе леший в оболони? Оболонь — она ж мавок, да русалок, да водяников юдоль.
— Ну, значит, русалки или водяники. Что ты уперся — мавки да мавки?
— Да все знают потому что! И чего бы мужикам туда повадиться, если не мавки? С водяником, что ль, под луной ворковать?
Мужичок понимающе хохотнул и снова соскользнул щекой с кулака. Корчмари на мгновение умолкли, переглянулись, потом продолжили как ни в чем не бывало.
— Тебя послушать, так все мужики только и мечтают, как с мавкой траву помять.
— А ты будто не мечтаешь.
— Тьфу на тебя! На что она мне сдалась? Спереди еще ничего, а сзади-то — спины нет, одни кишки торчат.
— Да кто просит за спину ей заходить, дурень? Только тебя мавка и близко не подпустит. Они знаешь какие… ей надо, чтобы люб был.
— Много ты знаешь!
— А знаю!
— Да откуда, если не вернулся никто еще с оболони?!