Страшный дар,

Милли отломила лепесток, смахнув сахарную пыльцу, и тупо на него посмотрела.

– Ты меня разыгрываешь?

– Вовсе нет.

– После всего, что произошло, ты затеяла свадебный завтрак?

– Никогда не поздно его устроить, – пожала плечами Агнесс. – Мне так жаль, что свадьбы не получилось! Я надеялась, что ты позовешь меня подружкой и я буду держать твои перчатки, когда вы с Эдвином обменяетесь кольцами. Я бы и фату тебе подарила, у меня как раз оставались кружева шантильи. А так хоть торт испекла.

– Ты правда рада, что я вышла замуж за Эдвина, а не за мистера Холлоустэпа? – недоверчиво спросила Милли.

– Спрашиваешь! Холлоустэп негодяй, и от него пахнет требухой, а Эдвин такой славный.

– Неужели?

Милли пододвинула ей шаткий виндзорский стул, в спинке которого не хватало половины деревянных спиц.

– Присядь, Агнесс, и поведай мне, что же это в моем благоверном такого славного. Я пока что никаких достоинств за ним не замечала.

– Но как же тогда…

Милли с такой силой забарабанила по столу, что при каждом ударе торт подрыгивал, рассыпая по сторонам сахарную пудру.

– Он сказал, что после первого раза ничего не бывает! Тоже мне, доктор! Да Берк и Хэйр лучше разбирались в медицине, чем ты! Слышишь, Эдвин, слышишь, что я говорю?

Мистер Лэдлоу виновато зашаркал на втором этаже, но спускаться не стал.

– Утром мы написали его родственнику, но, раз обманувшись в Эдвине, поможет ли он ему снова? Едва ли! Эдвина никогда не примут обратно в университет! Нам уготованы голод и скитания, это мне уже вполне очевидно. Так что если ты отыскала у моего супруга хоть какие-то достоинства, умоляю, поставь меня в известность. Сразу потеплеет на душе.

– Не сердись, Милли. Мне хотелось чуточку тебя порадовать…

– Поздравляю, Агнесс, у тебя получилось, – горько усмехнулась миссис Лэдлоу. – Уж не забывай меня, сделай милость! Когда я буду в работном доме, а ты навестишь меня, вся в шелках, и угостишь засахаренными фиалками вместо хлеба, мне сразу станет приятнее щипать пеньку. Жду не дождусь.

Агнесс привстала, избегая смотреть ей в лицо.

– Я пойду.

– Иди, – равнодушно разрешила Милли, снова впадая в апатию. – И кланяйся от нас мистеру Линдену. Как милосердно он поступил, послав тебя и явив нам свое всепрощение.