— Вещь действительно редкая.
— Редкая? — возмутился Кроуфорд и щелкнул по горошине интеркома, закрепленной на воротнике рубашки. — Ли, красавица, принеси нам лед и пару стаканов для виски… Эта бутылка просто уникальна.
— Вы собираетесь пить ЭТО?
— Патрик, Патрик… Мне восемьдесят. Ну, сколько я еще протяну даже с пересаженными органами… Через лет пять я превращусь в одну из теряющих память, сохнущих в своем кресле мумий. Не-ет, пока есть возможность надо ловить последние приятные моменты жизни. Тем более в моей семье никто, кроме меня — старого знатока, не оценит это сокровище.
Прислуга принесла небольшой серебряный поднос со стаканами и льдом. Кроуфорд, немного повозившись с оберткой, открыл пробку. Коэн потянулся за льдом.
— Нет-нет! — остановил его Кроуфорд. — Первый глоток безо льда. Надо насладиться полнотой букета.
Он плеснул в стаканы немного виски, поднес свой стакан к носу и с явным наслаждением втянул аромат. То же самое сделал Коэн и, не обнаружив ничего необычного, кроме запаха крепкого алкоголя, поднял стакан в приветственном жесте.
— С юбилеем вас, сэр!
— Спасибо, Патрик. Спасибо, — Кроуфорд отхлебнул виски, немного подержал во рту, проглотил. — На вкус немного резок — все-таки Single Malt. Да и крепковат для меня, но сам факт, что ты пьешь напиток, сделанный восемьдесят лет назад, приводит меня в восторг.
— Рад, что подарок вам понравился.
— Ладно… Будем считать, что с формальной частью встречи закончено. Говори, с чем пришел. Ведь виски можно было послать и по почте. При твоей занятости я бы не обиделся… Что, старые грехи спать не дают?
Коэн сделал глоток виски и посмотрел в глаза экс-вице-президенту.
— В общем — да. Хотя со сном у меня как раз все нормально…
— Что-нибудь конкретное? — поинтересовался Кроуфорд.
— В том то и дело, что — нет. Глупо, конечно, но у меня просто плохое предчувствие.
— В предчувствиях ничего глупого нет. Они — часть интуиции, продукт работы нашего подсознания. Предчувствия складываются из удивительной мозаики фактов, на которые мы в свое время не обратили внимания или просто забыли. Нам трудно эту картинку расшифровать, но она вызывает сильный непроизвольный эмоциональный отклик. Этот отклик и не дает тебе спать.
— Понимаете, с момента утечки «Лунного Света» к русским прошло почти десять лет. Допустим, мы смогли их купить, и они напрямую не стали использовать материалы против нас, — Коэн немного помолчал, подбирая слова. — Мы с большой вероятностью предполагаем, что материалы попали к китайцам восемь лет назад. Но китайцы все это время никак себя не проявляют. Ведут себя, как обычно, и в экономике, и в политике. Разгребаются с кризисом, который мы подкинули миру, потихоньку укрепляют свое влияние. Но без агрессии… Мы развернули целую систему прогнозирования альтернативных угроз, отслеживаем десятки возможностей ответного удара китайцев — и все тихо. Эта тишина очень, очень меня беспокоит.
— Ну, глава МНБ — вообще работа беспокойная. А насчет тишины ты прав. Мне тоже как-то последнее время не по себе… Как перед визитом к доктору, когда знаешь, что болен, но не знаешь, чем, — Кроуфорд взял со стола толстую книгу, которую он читал до прихода гостя и протянул ее Коэну. — Ты знаешь, кто это?
— Генри Киссинджер[50].
— Да, это Генри Киссинджер — человек, который сделал для Америки больше, чем все президенты, с которыми он работал, взятые вместе, — он положил книгу на стол. — Так вот, Киссинджер любил повторять: «Если хотите предугадать действия оппонента — попытайтесь узнать его цель». Большая цель, перспектива — это главное в политике.
ebooksa