Неестественный Отбор

Кроуфорд поднял стакан с виски, любуясь, как лучи осеннего солнца играют в янтарном напитке.

— Прекрасный виски… — он бросил в стакан пару кусочков льда и продолжил: — Большая, глобальная цель, Патрик. Перспектива. Понимаешь… А с целью у стран, претендующих на статус сверхдержавы, зачастую возникают проблемы. Вот у коммунистов была цель — победа коммунизма. У нас в то время тоже была цель — победить коммунистов, потому что от этого зависело выживание капитализма и того, что мы называем демократическим миром. Советский Союз разрушился, коммунистический лагерь распался. Мы достигли своей цели. Сохранили капитализм и стали единственной в мире сверхдержавой. И что? Вместо того, чтобы поставить перед собой, да и перед всем миром, новую Большую Цель, мы начали тешить свое распухшее эго, ввязываясь в мелочные, бесполезные, с точки зрения глобальной политики, конфликты. Мы даже придумали этому красивое название — «глобальная проекция силы». Проекция силы… Ха! С какой целью? Ирак, Афганистан… Если откинуть борьбу с терроризмом и поиск оружия массового поражения, которые мы использовали как предлог для интервенции, какую цель мы там преследовали? Смена режимов? Нефть? Усиление регионального влияния? Стоит ли всё это усилий сверхдержавы на протяжении пятнадцати лет, и тех огромных ресурсов, которые мы на это потратили? Чего мы добились за сорок лет, прошедших с момента с развала Советов? Наша экономика в упадке. Мы не можем в полной мере выполнить свои социальные обязательства, даже несмотря на денежную реформу. Конкурентоспособность утрачена десять лет назад, потому что мы тратили триллионы на войну, а не на школы и университеты и не смогли дать достойного современного образования целому поколению. Великая американская мечта, двигавшая вперед предыдущие поколения, опошлилась до простейшего набора материальных благ: машина, хлипкий домик и поход с семьей в дешевый ресторан раз в неделю. Мы даже не заметили, как разрушили этническую базу нашего процветания, теперь белые в Америке — национальное меньшинство на фоне латинос и черных. Даже святая святых — армия США, состоит наполовину из наемников, собранных по всему миру и готовых убивать за то, чтобы получить американское гражданство… Почему? Потому что сами американцы теперь не готовы подвергать свою жизнь риску ради свободы, ради процветания своей страны… Нас ненавидит бóльшая часть населения планеты, а те, кто не ненавидит, считают идиотами и откровенно над нами потешаются. Даже наши ближайшие союзники, пресловутое «международное сообщество» — эта жалкая кучка никчемных подхалимов, готовых в любой момент оказать нам поддержку за наши подачки, и та вышла из-под контроля. Нас просто погубило чувство собственной безнаказанности и высокомерие, возведенное в абсолют. А этот бред об исключительности Америки, озвученный нашим Президентом семнадцать лет назад… В современной истории об исключительности нации говорили только нацисты, и ты знаешь, во что это обошлось немцам. Большего удара по нашему международному авторитету сложно было представить. Американцы, выросшие на свободе и равенстве, вдруг объявляют себя исключительными… Чушь… Даже наши, ко всему привыкшие европейские друзья, тогда крутили пальцем у виска.

Кроуфорд сделал еще глоток виски и на минуту умолк.

— А ведь в конце прошлого века у нас была возможность стать мировым лидером, повести за собой все человечество… — наконец с горечью произнес он. — И ведь весь мир этого ждал… и был готов за нами пойти.

— Вы сгущаете краски, Рэй. Мы ведь несли миру демократию, — вяло попытался возразить Коэн.

— Брось, Патрик… — Кроуфорд раздраженно махнул рукой. — Уж от тебя я этого не ожидал. Какая демократия? Защита национальных интересов под вывеской демократии — да… Мы всегда понимали, что применение западной демократической модели в большинстве стран мира просто невозможно из-за исторических, культурных, религиозных и этнических различий. Мы продвигали так называемую демократию лишь в те страны, действия которых не совпадали с нашими жизненными интересами. А сколько людей мы при этом уничтожили?

Кроуфорд бросил быстрый взгляд на нахмурившегося Коэна.

— Ладно… Это так — размышления сентиментального старика. Не забывай — я на протяжении почти шестидесяти лет нес миру эту самую демократию, и мои руки по локоть не только в дерьме, но и в крови.

— Вы говорили о цели… — Коэн попытался вернуть собеседника к теме.

— Да, цель… Так вот, проект «Лунный Свет», несмотря на всю его чудовищность, за последние сорок лет был единственным нашим действием, преследовавшим Большую Цель. По сути, эта цель — спасение человечества от самого себя, выживание нашего вида. И, попутно, предоставление Америке еще одного шанса стать реальным лидером и повести за собой всю человеческую расу в будущее.

— Цель действительно серьезная, — согласился Коэн, который, став после Кроуфорда координатором проекта пятнадцать лет назад, никогда не думал о нем с точки зрения такой масштабной перспективы.

— Уж куда серьезней… Только я в последнее время, глядя на своих правнуков, часто думаю — стоит ли эта цель четырех миллиардов неродившихся детей?

Кроуфорд надолго задумался, глядя вдаль, будто стараясь рассмотреть что-то скрывающееся за горизонтом.

— Да… — наконец спохватился он. — Я думаю, у китайцев тоже есть большая цель. Какая — не знаю. Но, ты заметил, как под влиянием Китая и России изменилась тональность БРИКС в международных делах. Они уже последние пять лет в ООН, на саммитах и других международных форумах говорят о поступательном развитии человечества… Понимаешь, не о национальной безопасности, не о национальных интересах, как это делали и делаем мы. Даже не об интересах блока БРИКС и его союзников. Они говорят о развитии всего человечества. О том, что процветания человеческой расы можно добиться только вместе. Даже в кризис, когда мы сидели на мешках новых долларов, когда мир нищенствовал, они делились с той же Африкой деньгами, технологиями. Это только на первый взгляд смотрится как банальный подкуп. На самом деле, игра тоньше… Значительно тоньше… Они нарабатывают моральный авторитет, доверие. Они заняли наше место. Место мирового морального лидера. Они имеют все больше и больше влияния на простых людей в самых разных странах, даже в Европе, даже у нас… Они готовят почву к чему-то большому…

— Сейчас можно говорить о перспективе и процветании человечества, — усмехнулся Коэн. — Ведь «Лунный Свет» снял массу проблем, связанных с перенаселением. Я бы их послушал, если бы население Земли было больше восьми миллиардов, как прогнозировалось, а не шесть, как сейчас. И это снижение обеспечил «Лунный Свет» — проект, который запустили мы. Русские и китайцы просто пользуются его результатами.

— Возможно… Но я хочу спросить, почему этими результатами не пользуемся мы, — Кроуфорд чуть подался вперед, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Патрик, они строят новый мир. И в этом мире Америке со своей исключительностью, с незнающими границ беспилотниками, с тотальной слежкой и ударными авианосцами нет места. Более того, мы — прямая угроза этому новому миру.

— Не могу не согласиться. Мы — угроза всему, что противоречит нашим национальным интересам, а тем более миру, где нам нет места. Это — основа нашей политики.

— Патрик… — Кроуфорд тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Ты прекрасно понимаешь, что наши так называемые «национальные интересы» уже давно не совпадают с интересами американцев как нации.

— Но откуда придет удар? — Коэн попытался увести экс-вице-президента от неприятной темы.

— Не знаю… Не знаю… — Кроуфорд с грустью пожал плечами. — Моя вахта закончилась, когда Лэйсон отработала второй срок. Я уже два года на отдыхе и не имею доступа к последним сводкам. Мой тебе совет — отвлекись от банальностей. Пандемии, кибератаки на нашу канализацию и психотронное воздействие на население — это ерунда. Мы всему этому сможем противостоять. Подумай о чем-то необычном, что сразу и надолго выведет нас из игры. Ну… Формирование широкой конфедерации на базе БРИКС… Перехват контроля над ООН или создание альтернативы — что-то вроде мирового правительства. Введение на основе консенсуса новой мировой валюты… Вариантов много. Боюсь, тебе придется разбираться самому. Если придет в голову интересная мысль, обращайся.