– Ни хрена себе! – выдохнули одновременно все присутствующие, каждый на своем языке, а не на интернациональном английском, что свидетельствовало о самом высоком градусе потрясения. – Твою мать…
Даже вертолет, кажется, замер неподвижно, камера перестала дрожать, осознав всю важность и необычность происходящего.
К заливу, не торопясь, двигался корабль. Военный корабль. Большой. На борту крупно были написаны цифры номера – 998.
– Китайцы, – сказал Жак Морель, тонкий специалист в вопросах военной техники. – «Куньлунь шань», универсальный десантный корабль. Тысяча десантников, четыре вертолета, четыре десантных катера на воздушной подушке и до двадцати единиц бронетехники. Входит… входил в состав китайской авианосной группы в Тихом океане.
– Всю ночь шел, чтобы успеть вовремя, – добавил Ковач. – И что теперь скажет Ю ЭС Нави?
«Утрется Ю ЭС Нави, – подумал Лукаш. – В худшем случае. А в лучшем для всех варианте окажется, что визит дружбы уже давно запланирован, что инициатива по этому поводу исходила от американской стороны и что просто так совпало… Вот совпало и все…»
Перед китайцем шел корабль береговой охраны США, то ли указывая дорогу, то ли демонстрируя, что все происходит по взаимному согласию, а не с применением силы, угрозы применения силы или беспомощного состояния жертвы… Хотя, даже при всем том бардаке и хаосе, творившемся внутри, американские ВМС при желании могли отправить на дно этот самый крупный корабль китайского флота в течение двух-трех минут.
«Проблема в том, – сказал себе Лукаш, – что такое желание вряд ли может сейчас возникнуть».
И, если честно, китайцы сейчас были более чем уместны. Злободневны, можно сказать. Американцам сейчас не хватало как раз межрасовых разборок. Экономика сыплется к чертовой матери, крупные города один за другим следуют по проторенному Детройтом пути к банкротству, так что начать убивать ближнего своего за цвет кожи или религиозную принадлежность – подтолкнуть к могиле несколько миллионов населения США.
«До этого еще дело дойдет. Дойдет, никуда не денется, – сказал вчера на прощание Петрович. – Но пока – рано. И чем позже все это грянет, тем меньше крови прольется. Такие дела, – сказал Петрович. – Мы находимся на переднем крае борьбы за единые и неделимые Соединенные Штаты. Понял, Миша?»
Миша понял.
И еще Миша понял, что сегодня-завтра в Вашингтоне грядут чистки, отлавливание погромщиков, наказание виновников и тому подобные веселые игры.
А мы – представители иностранных средств массовой информации, соберемся в ресторации «Мазафака» и радостно отметим счастливое спасение русского корреспондента.
– Лукаш, ты сволочь! – прозвучало у Лукаша за спиной.
– Я тоже тебя люблю, Сара, – Лукаш вызвал на лицо самую обворожительную из своих дежурных улыбок и повернулся к Саре Коул. – Уже отбилась от девочек?
– Девочек? – глаза Сары сверкнули за стеклами очков. – Что мне эти идиотки…
– Да как ты смеешь? – возмутилась одна из идиоток, но Сара, не оборачиваясь, подняла резким движением левую руку с торчащим средним пальцем, и журналистка замолчала, решив, что если продолжать конфликт, то можно и нарваться. Сара выглядела очень-очень рассерженной. И ее можно было понять.
– На этих идиоток мне наплевать! – сказала Сара. – А вот поблагодарить тебя за вчерашнюю пресс-конференцию я еще не успела.
– Меня не было на вчерашней пресс-конференции. Если ты не в курсе – я генерала убивал в это время. Честное слово!
Стоявшие возле Лукаша журналисты засмеялись, но, увидев выражение лица Сары, замолчали и быстренько двинулись к выходу из здания.