Царь Живых

Другая парочка в это время была занята гораздо более прозаическим делом.

Слава Полухин страдал от жесточайшего расстройства желудка, а Наташа Булатова пыталась что-то предпринять по этому поводу.

Дело происходило на Ваниной квартире. Полухин последнее время здесь и жил, не казал носа в свою общагу. Наташа, сокращённая-таки из поликлиники и плотно наблюдавшая за Славой днём, первые две ночи переночевала у родителей, затем спросила разрешения у Вани — и переехала с сумкой. Не насовсем, понятно, — пока не завершится история с Наей и укушенным ею Полухиным… Родители Булатовы для виду поворчали о темпора-моресах, втайне радуясь — уж пора, пора дочурке, хотя бы так для начала, а там, глядишь, и до загса дойдёт, и до внуков, и… Они мельком видели Ваню, подъехавшего за Наташкой и её сумкой, — и не поверили, что перед ними брачный или иной аферист, заманивающий в сети порока и преступления доверчивых двадцатитрехлетних стоматологов…

А в остальном они были вполне современные предки и не шарахались от добрачного секса, как Новодворская от портрета Сталина…

Нет. Нехорошо сказано. Для Вечности писать надо, а кто там, в Вечности, вспомнит эту самую… Попробуем иначе.

Наташины родители искренне, но ошибочно радовались за неё, не совсем верно оценив отношения своей дочери с Ваней Сориным. Да и вообще они были вполне современные люди и не шарахались от добрачного секса, как чёрт от портрета Новодворской…

М-да, бывает… Клинический случай ошибок по Фрейду. Сами виноваты, сколько можно крутить мадам Валерию по ящику. Нашли топ-модель…

Ладно, скажем коротко, по-военному:

Родители всё поняли.

Не поняв ничего.

Отпустили Наташу.

Жить у Вани.

Новодворскую — отставить!

Наташка в отчаянии рухнула на стул. Всё было напрасно. Желудок Славика не желал принимать ничего. Одновременно пациент жаловался на жесточайший, сводящий с ума голод — и требовал немедленно эти муки облегчить. Ситуация…

Диетологом, равно как и гастрологом, Наташа не была — и воспоминания об этих проскоченных галопом по Европам на первом курсе дисциплинах было самое смутное. Но обращаться к светилам упомянутых наук желания не возникало. Наташа и без светил догадывалась, какое кушанье скорее всего может умерить страдания Полухина, на свою беду отыскавшего в подвале девушку с разметавшимися по сырой земле волосами…

Слава жалобно стонал, скрючившись на диванчике, — голодные рези в желудке крепчали… Вид у пациента был безобидно-жалкий, но Наташа прекрасно помнила субботнее утро, трупно-пустые глаза Полухина, его мёртвую поступь и дверь… В щепки рассроченную надёжную дверь.

Что делать, она не знала.

Премоляры, да и прочие его зубы Наташа осматривала три раза в сутки. Пока никаких изменений, лишь один запущенный кариес… Но этот голод… Началось всё неожиданно, час назад… Любую еду желудок отвергал мгновенно… У нормальных людей Чувство голода при рвоте исчезает напрочь и надолго… У нормальных… Полухин сквозь стоны твердил, что умрёт, если немедленно, сию минуту, чем-нибудь не подкрепится.

Мобильник Вани оказался отключён.

Можно было не играть с собой в наивные прятки. И не делать вид, что всё дело в её далёкой от гастрологии специализации. Стоило сказать себе прямо и честно: Славке нужна кровь. И скорее всего…