– А, «Мечты», – протянула Чайковская. – Да, я что-то слышала.
Скоропадский и Ходорченко переглянулись еще раз, и Скоропадский рассердился и сказал веско:
– Анита Диеговна, не нужно с нами шутить. Дело-то серьезное.
Чайковская сделала еще глоток, и сказала:
– У меня свои дела есть, тоже серьезные.
– Вас могут пригласить, возможно уже пригласили, но вы забыли.
– Пригласить?
– На суд. В качестве свидетеля. Свидетеля обвинения.
– Ничего не понимаю, – протянула Чайковская. – Меня-то в чем обвиняют, что ли?
Ходорченко надул щеки, а Скоропадский, сунув руки в карманы костюмных брюк, сказал:
– Ответчиками выступают три человека из правления, Анита Диеговна.
Чайковская пригубила снова кофе и опять промолчала.
– Три человека, – настаивал Скоропадский. – Лопухин, Глезер, и Сванидзе.
Чайковская поставила чашку на стол.
– Сванидзе? – переспросила она. – Какой Сванидзе?
– Эдуард.
– Эдик?
Она задумалась. Скоропадский и Ходорченко ждали.
– Эдика судят? – спросила Чайковская.
– Его обвиняют.