– На таксомоторе, – сквозь зубы сказал Муравьев.
– А как же бюджет?
– Придется оплатить из собственного кармана, – сокрушенно сказал Муравьев.
– А зачем?
Муравьев посмотрел на нее задумчиво и объяснил так:
– Ознакомиться с обстановкой, оглядеться – нужно время, минут пять. Нам следует иметь непринужденный вид пары, идущей в кафе перекусить и выпить что-нибудь бодрящее. А у людей, приехавших в кафе на троллейбусе, вид как у тыловых солдат во время затянувшейся войны. Хмурый и агрессивный.
– Какая же мы непринужденная пара, вы что, Муравьев, – удивилась Пиночет. – Вы в плаще этом вашем дурном, я в моем прикиде не по летам. Ну, я сойду, скажем, за разбитную путешественницу, или засидевшуюся в подругах музыкантов шлюху. А ваш плащ так и кричит – здрасте, люди добрые, жандарм пришел. Одни пуговицы чего стоят. Будто их в Чили на плантациях выращивают, пуговицы эти.
– Может, я актер, играющий жандарма.
– С вашей-то серой рожей?
– Вовсе она у меня не серая.
– У актеров рожи опухшие от пива, а глаза циничные. А у вас рожа серая, а глаза верноподданнические, и пьете вы только крепкое. Мол, занимаюсь делом на благо отечества, и не нравятся мне последнее время ни дело, ни отечество, да уж ничего не поделаешь – долг. Так что какие уж там таксомоторы! Пойдем, что ли, к троллейбусу.
– Нет, – сказал Муравьев. – Поедем в таксомоторе.
– Вы упрямый, да? Жандармерии майор…
– С волосами на пробор, – подсказал Муравьев.
– Ну, хорошо, пошли. Раз это крик души у вас. Несерьезный вы человек, Муравьев.
У стоянки таксомоторов выстроились гуськом четыре расширенных нашответа и ни одного ландо. Первый таксист тут же включил мотор, подкатил, опустил правое переднее окно и сказал так:
– Задняя дверь не открывается, друзья. Садитесь оба вперед.
– А мы поместимся? – засомневалась Пиночет. – Может, лучше следующий таксомотор наймем, а вы поедете дверь чинить?
Давно небритый шофер сгустил брови над переносицей, выражая высокую степень сокрушенности.
– Сегодня я уже не починю, это с раннего утра нужно очередь занимать. Садитесь, садитесь, ничего страшного. Свои ж люди.