По какому именно признаку они свои люди – по сословному ли, по этническому ли – было не совсем понятно. Скорее всего фраза выплыла из коллекции дежурных выражений, которыми пользуются энергичные но недалекие люди с целью расположить к себе собеседника в тех случаях, когда рассчитывают что-то от него, собеседника, получить.
Пиночет, пожав плечами, влезла на переднее сидение и придвинулась вплотную к шофёру. Муравьев запахнул плащ и втиснулся рядом. Убедившись, что ремень плаща не свисает к земле и не защемится, он хлопнул дверцей.
– Куда едем? – спросил таксист.
Муравьев подумал, что Пиночет сейчас скажет, куда, но она оказалась вежливой и предоставила сделать это мужчине.
– На Малую Бронную, – сказал Муравьев.
Таксист принялся было проявлять дружелюбную разговорчивость, но Муравьев вынул свой диптих и некоторое время его рассматривал, и таксист примолк, и скорее всего пожалел о том, что заставил блюстителей вдвоем жаться на переднем сидении.
Когда они проехали мимо какого-то магазина, частного, маленького, бутикового типа, Пиночет вдруг сказала водителю:
– А ну-ка стойте. Стойте, стойте.
Муравьев и водитель удивленно на неё посмотрели.
– Вот вам задаток, – сказала она, протягивая водителю купюры. – Ждите нас здесь. Мы будем через десять минут. Получите столько же.
Муравьев не стал возражать, ему стало интересно. Он с недоверчивым видом вылез на тротуар и подал руку даме. И спросил:
– Что это вам в голову забежало, сударыня?
– Видите магазин?
– Да.
– Видите, как он называется?
– Да. «Самое то».
– Именно. Будем чинить внешний вид.
– Не понял.
– У дома балерины есть скамейка, – объяснила Пиночет. – На скамейке сидит баба Света, или баба Ира, черт ее знает, изо рта торчит один зуб, уши как у слона. Она всё видит, и обо всех всё знает.
– И что же?