– Я не знаю, какое отношение имеет история, рассказанная Лопухиным, к вам лично, но подозреваю, что имеет.
– Не имеет, – мрачно сказала Пиночет.
– Стало быть, вы не приемная дочь?
– Нет. Обыкновенная.
– Да, это правда. Но в любом случае, родители вас любили … как бы это выразить … без особой нежности. Просто честно выполнили родительский долг. Вы ходили в приходскую школу. У вас была любимая собака, породистая, скорее всего лайка, которая умерла, когда вам было лет четырнадцать или пятнадцать. Отец ваш любит и умеет готовить. Мать до сих пор одевается под богему, предпочитает зеленые тона. Выписывает журнал «Женская Суть».
Она ошарашенно смотрела на него. Ему это показалось забавным, и он добавил:
– У вас скорее всего есть сводный брат. То есть, не сводный, а как бы это сказать … в общем, он-то как раз и есть … приемный сын … в отличие от вас.
Она сказала:
– Не понимаю. Вы читали мое досье, что ли?
– Нет. И как вас зовут не знаю.
– Ну, про школу можно догадаться, но про собаку-то как вы … узнали? И про журнал? А отец готовит…
– Что, часто готовит?
– Почти каждый день. Считает себя великим кулинаром. Как вы все это просчитали? Объясните. Никаких связей с моими коллегами у вас нет, я в этом уверена. И про брата – как?
– Интуиция.
– Это слово ничего не означает.
– Да ладно вам, Пиночет.
– Нет уж, объясните.
– У меня свои методы. Их трудно применять, и еще труднее объяснить.
– Попытайтесь. Как вы узнали про собаку? В нашем доме никто, кроме нас, не держал собак. И как вы узнали, сколько мне было лет, когда она умерла?
– Наугад сказал, и оказался прав.