Перед ними предстал ярко освещенный коридор со стенами, покрытыми штукатуркой и обшитыми нарочито грубо обтесанными и обожженными деревянными планками – так в некоторых странах, по примеру Англии, а может Германии, обшивают дома и коттеджи, а иногда даже целые здания, имитируя каркас или опалубку, которую забыли снять по окончании постройки. По центру шла узкая колея, похожая на трамвайную, с рельсами, вдавленными в пол. Возле самого лифта покоилась вагонетка, стилизованная под карету с открытым верхом; с кожаным диваном вдоль правого борта, с кожаными сидениями в передней и задней части, и с минибаром посередине. Муравьев предположил про себя, что диван, ежели есть надобность, раскладывается в тахту. Пульт управления имел три скорости, а тормозилась карета, очевидно, сама, при подходе к пункту прибытия.
– Садитесь, Муравьев, – сказала Пиночет, залезая в карету.
Муравьев шагнул, Пиночет нажала кнопку на пульте управления, и карета плавно, почти бесшумно поехала по рельсам без шпал и стыков. Через пятнадцать метров коридор повернул; карета прошла поворот мягко, и рельсы не заскрежетали. Никаких кабелей или третьих рельсов: карета работала от аккумулятора. Коридор по-прежнему освещался мягким светом. По правую руку через равные интервалы плыли мимо картины старых мастеров в тяжелых золоченых рамах – репродукции, а может и оригиналы, кто их, богатых, знает! Не для красоты, подумал Муравьев, а скорее как вехи – как далеко от пунктов отбытия и прибытия находится карета.
Большие деньги и безделье, очевидно, располагают к дикости – именно такой дикости, наглой, непринужденной, пренебрежительной. Высота потолка – метров восемь – возможно специально, чтобы не давил? Хорошо живет Анита. Ну и ладно. Живет хорошо, в опеке не нуждается – чего ж нам боле?
За следующим плавным поворотом слева по ходу показалась развилка – два коридора! Вернее, ответвление влево и проем справа, и тоже коридор. Еще через двадцать метров тоже самое, только ответвление уходило вправо. То есть, подумал Муравьев, карету можно, переключив стрелки, пустить по кругу. Зачем? Прятаться от кого-нибудь, смутное время пережидать? Или это такой сексуальный аксессуар? А может хозяйка страдает бессонницей, и плавная езда в вагонетке-карете ее убаюкивает?
Неожиданно карета пошла вниз под уклон, ускорилась, а затем выровнялась. В конце коридора замаячило какое-то помещение.
Молчавшая все это время, Пиночет спросила:
– Как вам обитель, капитан? Нравится?
Муравьев признался:
– Необычно. Это мы под прудом идем сейчас?
– Вы догадливы, сыщик.
– И как давно все это существует?
– В древние времена существовало, потом забросили, а недавно восстановили по Анитиной просьбе.
– В древние времена, говорите…
– На случай аврала. Когда нужно, здесь все перекрывалось, и превращалось в бункер. Сейчас – нет, во всяком случае, не думаю, что бункерные функции восстановлены. Переоборудовали в жилое помещение, наворотили разного. Нас там ждут, но вы не пугайтесь. Я этих ребят знаю. Жандарм новый, а ребята знакомые.
Ребятами оказались два здоровенных мужика с пистолетами наготове. Увидев Пиночета, они слегка расслабились, но пистолеты не убрали.
– Привет, – сказала Пиночет. – Мы к хозяйке с визитом. Это капитан Муравьев, он со мной.
– Вооружен? – спросил один из ребят.
– Нет, не думаю. – Пиночет обернулась к Муравьеву. – У вас есть с собою оружие, капитан?
– Дома забыл, – сказал Муравьев. – Хотел взять, но задумался, да и оставил на книжной полке. Между портретами Дзержинского и Ежова.
ebooksa