— Нынче вечером, — сказал он неловким, точно извиняющимся тоном, — Мне пришлось тайно выйти на связь с ними. Я имею в виду людей графа. Это получилось очень просто.
— Либри-терминал, — поняла я.
— Совершенно верно. Мне не пришлось ничего делать. Они уже ждали. Я получил электронную депешу, чье содержание было не очень объемным, но вполне конкретным. Я бы сказал, это была лаконичная записка, не оставляющая простора для толкований. В ней было заключено требование — чтобы я явился этой ночью по указанному адресу, если хочу чтобы все закончилось быстро и без лишних мучений близких мне людей. Обороты были совершенно нейтральными, но уверяю, меня бросило в пот, когда я прочитал.
— И вы смолчали! — не удержалась я.
— Извините… На то у меня была причина. Я до сих пор корю, что позволил вам уговорить меня. Кто знает, может хватило бы лишь моей жизни чтобы откупиться от этих мерзавцев…
— Не городите ерунды, святой отец. Это не те люди. Максимум, что они могут нам предложить — быструю безболезненную смерть. И знаете, мы уже в той ситуации чтобы этот вариант показался нам весьма щедрым с их стороны…
— Увы, скоро нам предстоит это узнать, — отозвался он безрадостно.
— Не печальтесь. Кто знает, может вас когда-нибудь за это канонизируют. Святой Гидеон Нантский — хорошо, черт возьми! Жаль, что я к вам не примажусь. Некрещеных не слишком охотно принимают в святые, я слышала. А ведь какой шанс бы был!.. Святая Альберка Хересская, например! Ей-Богу, мне было бы приятно, если бы прихожане пропускали стаканчик хереса за мое здоровье.
Двигаться по ночным улицам было тяжело, хотя мне не приходилось прикладывать для этого сил, все делали Клаудо с отцом Гидеоном. Но я все равно ощущала такое напряжение, словно мы двигались по огромной трубе, преодолевая невероятное давление. Как пузырьки воздуха, оказавшиеся в патрубке исполинского двигателя. И чем дальше мы двигались, тем сложнее мне было отважно смотреть вперед. Каждый шаг отдалял нас все дальше и дальше от Бальдульфа, от теплого дома, привычной кровати и надежных стен. Хотя расстояние уже не играло роли — первый шаг, сделанный за порог, уже проложил между нами тысячи миль. Чтобы заглушить ветер, гудящий в водосточных трубах и скрежещущий черепицей, мне приходилось болтать без умолку. Нелепая попытка задавить собственный страх. Отец Гидеон не поддавался на попытки разговорить его — был мрачен, молчалив и сосредоточен, как и подобает Воину Христову, отправившемуся на верную смерть. Наверно, с такими же суровыми ликами прежде собирались в свой последний путь святые и великомученики, чьи желтые изможденные лица встречались мне в церковном информатории.
— Святой отец, мы ведь скоро умрем, да?
— А?.. — его лицо на миг прояснилось. Долго смотреть на него мне было трудно — приходилось сильно запрокидывать голову, отчего начинала немилосердно болеть шея, — Да, дочь моя, да будет милостив к нам Создатель. Полагаю, мы умрем.
— Значит, я могу позволить себе откровенность?
— О чем вы?
— Я могу рассказать свою историю, — я улыбнулась, — Я имею в виду, перед смертью мне уже незачем лгать, верно?
— Наверно.
— Я подумала, что с моей стороны было бы неблагодарно так и не рассказать вам ее. Клаудо, подай-ка мне бурдюк… спасибо… Уфф. Отвратительно — пить хорошее вино ночью на улице. В этом есть что-то неизъяснимо пошлое. Так что, святой отец, вас еще интересует это?
— Ваша история? Пожалуй, — он кивнул, — Но она не столько важна мне, как важна вам самой, Альберка. Это не просто история. Это своего рода символ. Ваши духовные вериги, которые всегда с вами и которые вы сами на себя наложили и с тех пор несете. Когда вы сможете высказать то, что накопилось у вас на душе, вам станет легче. Эта история стала самым первым камнем. Выбить его — и вам проще будет избавиться от прочих. А камней у вас в душе скопилось преизрядное количество…
— Звучит разумно. Значит, еще одна попытка? Без лицемерия, без лжи, без фальши?
— Без лицемерия, без лжи, без фальши, — ровно повторил отец Гидеон, — У нас впереди не очень много времени, дочь моя.
— Тогда я постараюсь быть краткой, святой отец. Моя история… Дьявол, обстановка не благоволит рассказу. Хотелось бы мне сейчас иметь здесь теплый камин, стакан подогретого вина с гвоздикой, толстое одеяло… Мало того, что мы отправляемся на верную смерть, так еще и вынуждены делать это в таких унизительных условиях!.. Извините, мне трудно сосредоточиться. Ложь вытекает сама, а правду приходится выковыривать, как застрявшую в горле кость. Полагаю, начать вновь придется с самого детства?
ebooksa