– О! Несомненно! – ответила Каролина, сегодня поражавшая публику подчеркнуто скромным платьем цвета голубиного крыла и ослепительными украшениями из серебра и каких-то неведомых камней, переливавшихся всеми цветами холодной части спектра. По ее словам, сие убранство должно было символизировать цвет моря перед грозой, игру волн, а также редкие проблески солнца в разрывах туч. (Судя по всему, роль солнца исполняла сама госпожа Кисленьких, вновь сделавшаяся блондинкой.) Пушистик же, как она пояснила, изображал пенные гребни волн. – Это, конечно, не Институт Болот, здесь учреждения узкоспециализированные, зато каких высот они достигли в борьбе с intelligenza! Я думаю, если попросить, нам непременно устроят экскурсию по доступным районам города…
– Было бы любопытно, – хмыкнул Бессмертных. – Людвиг, вы присоединитесь к нам? Вам ведь теперь тут работать….
– Увы! – развел тот руками, а Цисси согласно щелкнула клювом. – Боюсь, экскурсии я вынужден отложить до лучших времен, а теперь мне следует как можно скорее принять дела моего несчастного предшественника. Полагаю, времени на то, чтобы ознакомиться с достопримечательностями Болотноградска, у меня будет предостаточно!
– Очень жаль, – кивнул следователь. – Но тогда хотя бы позвольте проводить вас. Возможно, на обратном пути мы снова заглянем сюда, но… – он подумал. – Нет, лучше не загадывать. Итак?
– Буду крайне признателен вам, дорогой Руперт, – ответил адвокат. – Признаюсь, в вашей компании время пути пролетело незаметно и, право, я не возражал бы, если бы экспресс шел вдвое дольше до цели моего путешествия, но… служба есть служба!
– Именно так, – согласился Бессмертных, и компания проследовала на перрон.
– Господа, – тактично окликнул служащий вокзала, – пожалуйста, не выходите в город без сопровождающих, это может быть опасно.
– Да, мы уж видели плакаты, – кивнул следователь. – Не беспокойтесь, любезный.
– Меня должен встречать локомобиль, – сказал адвокат, – но, кажется, экспресс прибыл даже с опережением графика. Ну что ж, я только счастлив буду провести лишние четверть часа с вами!
Пока он расточал любезности Каролине, Дэвид осматривался по сторонам. Вокзал как вокзал… вон со всеми предосторожностями вынесли спеленутую простынями госпожу Приятненьких… Госпожа Полненьких старательно рыдала и старалась броситься подруге на грудь, но мощные санитары аккуратно отстраняли даму.
Доктор Упертых вышел сам в сопровождении своих ассистенток и подошел попрощаться.
– Надеюсь, если нам доведется еще встретиться, – сказал он напоследок, – то не при столь трагических обстоятельствах.
– А мы искренне надеемся, что вам удастся все-таки побороть болезнь, – за всех ответил Бессмертных.
– Именно! – воскликнула Каролина. – Такой талант, как ваш, не может пасть в борьбе с какой-то гнусной заразой… гхм, простите, я всю ночь писала новый роман, а у моих персонажей такой специфический лексикон… Одним словом, господин Упертых, я буду с нетерпением ждать ваших публикаций!
– А я – ваших книг, госпожа Кисленьких, – отозвался тот. – Простите, искренне желал бы поцеловать вам руку, но не стану рисковать. Вы ведь знаете, вирулентность intelligenza не исследована до конца, поэтому… Не то чтобы я думал, будто болезнь может грозить вам, но кто-то из окружающих…
– Хм, – сказал Пол Топорны и посмотрел на коллег.
Коллеги посмотрели друг на друга, и вскоре все взгляды скрестились на Дэвиде.
– Что? В чем дело? – забормотал тот, невольно отступая.
– Юный впечатлительный разум, – вздохнул следователь, – к тому же несколько испорченный этими… хм…
Дэвид покраснел, поняв, что патрон имеет в виду любимые стажером развлекательные журналы.