Я усмехнулся и шагнул вперед, навсегда оставив Сэйдзи Валленкура позади.
Зебра пешеходного перехода зажглась, и мы перешли на другую сторону, к каменному бордюру набережной. Река тихо гнала свои воды вниз, повинуясь силе тяжести исправно вращавшегося орбиталища. Мы живём здесь свою жизнь и даже не задумываемся о том, что для землян брошенный мячик летел не прямо, а вбок.
Мы всегда думали, что земляне вернутся, подумал я. А теперь, когда они вернулись — даже не готовы в это поверить.
— И куда мы теперь? — спросила Жюстина, взяв меня за руку. Ветер играл её волосами.
— На метро, я полагаю. — ответил я. — Как ты думаешь, отсюда куда ближе: на «Мацугасаки» или на «Ракунан»?
— На трамвай. — фыркнула Жюстина. — Он вообще в двух кварталах отсюда ходит… Так куда мы едем?
— В некрополь. — ответил я.
Жюстина тяжело вздохнула.
— Тогда на метро. — констатировала она. — Зачем тебе в некрополь, Мицуру?
— Ты же знаешь. — только и сказал я.
Она безрадостно кивнула.
До станции «Мацугасаки» было пятнадцать минут пешком — по набережной и вглубь Ракунана, обратно к Гершельштрассе. Красная линия метро большей частью проходит под Гершельштрассе, и уже скоро мы стояли в белом колонном зале станции, ожидая поезда.
Поезд появился из туннеля, разбрасывая по стенам отблески света фар. Мы проехали «Выставочный центр», вышли из поезда под своды верхнего зала «Бульвара Кавагути» и спустились вниз, на платформы зелёной линии. Ещё через пять минут мы уже стояли на эскалаторе на «Улице Воскресенской».
Это была самая окраина Штеллингена. Его жилые дома возвышались вверх перед нами; позади, на эстакаде над парком в долине реки Камагавы, шёл Штеллингенский проспект. Центр города вдалеке тонул в серой дымке: не было видно ни башен Инненштадта, ни Домпрома с корпусами Тидая, ни одинокого обелиска Цитадели.
Нам повезло — 215 омнибус стоял на конечной, светя фарами. Мы устроились у окна; омнибус постоял ещё три минуты, пока заходили другие пассажиры, захлопнул двери и тронулся, гудя мотором.
Штеллингенский проспект вливался в ленту Остерштрассе, бежавшую по окружности орбиталища, и омнибус свернул, объезжая купол Шатцензее, и принялся карабкаться вверх, в сторону Комендантской площади. Крыши и улицы Штеллингена мелькнули за окном ещё несколько раз, исчезая вдали. Омнибус повернул на улицу Тюринга, ощупывая стены домов фарами.
И выехал к некрополю.
Белые стены. Белая арка входа, венчавшая два лестничных пролёта ступеней. Телебашня подпирала горизонт, возвышаясь над окружавшими некрополь деревьями. Здесь меня окликнула Минадзуки, здесь стоял я, здесь — она… а здесь мы пошли с ней к её машине.
Я кивнул сам себе.
— В следующий раз — только на люфтмобиле. — фыркнула Жюстина, оглядываясь на застывший на конечной омнибус. — Замаешься сюда ехать.