— О"кей, я хочу, чтобы вы оформили меня на ближайший марсианский рейс.
— Буду рад, сэр.
Мне предстояло посетить похороны.
Я уставился на тело в пластике: крепкий, мускулистый парень, средних лет, со шрамом на правой щеке и жестким ртом. Черные волосы, черные густые брови. Это лицо видало виды, нос был сломан, уши приплюснуты.
— Очень плохо, Сэм, — сказал я. — Ты был неплохим человеком. Это был я, никакой ошибки. Глаза были закрыты, но это были мои глаза, темные, глубокие и жестокие, как и рот. Я узнал даже дешевый серый псевдокостюм. Я купил его на Уране у маленького крикливого тряпичника — ястреба с шестью руками и полным отсутствием совести.
— Вы друг покойного? — рядом со мной стоял распорядитель похорон с ласковым взглядом, старающийся выглядеть удрученным.
— Мы вместе росли в Старом Чикаго, — сказал я. — Но мы уже давно не виделись, и я только что прочел в газетах о его смерти. Решил постоять рядом и оказать последний долг.
— Как благородно с вашей стороны. Я уверен, что мистер Спейс одобрил бы этот жест. Как он вам нравится?
— Хе?
— Я имею в виду нашу работу. Лицо такое спокойное, умиротворенное. Когда же его к нам доставили, это было нечто из ряда вон выходящее.
— Он выглядит живым и здоровым, — сказал я.
Ласковый человек кивнул и продолжал:
— Действительно, оформление и представление покойного — это такое искусство… Должен сказать, его не до конца оценивают в наше время.
— Готов согласиться, — сказал я. — А удалось ли прищучить хануриков, которые его остудили?
Распорядитель грустно покачал головой.
— Нет, преступники все еще на свободе, — вздохнул он и покраснел. — Я подготовил мисс Умани и ее отца для демонстрации. Не хотите ли посмотреть?
Я в своей жизни видел немало жестокостей, но рассматривание трупов, а в особенности своего трупа, может привести к депрессии.
— Нет, спасибо, на них я смотреть не буду.
Он придвинулся ко мне ближе, а глаза у него были влажные и любопытные.
— Как вас зовут, сэр…? Для реестра, конечно.