Сконфуженно поблагодарив мужчину, я вышла на нужном этаже и направилась по знакомому коридору к кабинету следователя королевского магического надзора.
Я только собралась постучать в двери, как оттуда выскочила девушка, в которой я моментально узнала Лину – сотрудницу Данкарэ. Она гневно на меня взглянула, что-то прошипела и скрылась в соседних дверях.
Нет… здесь точно что-то не так.
Я глубоко вздохнула и осторожно приоткрыла дверцу, заходя в кабинет. Но не успела и шагу ступить, как прямо на пороге на меня накричали:
– Я же сказал, что не намерен это с тобой обсуждать! Еще хотя бы один вопрос на тему моих отношений с… – Данкарэ неожиданно запнулся и замер.
Наши взгляды встретились, но ярость в синих глазах никуда не исчезла, наоборот, показалось, они еще сильнее потемнели.
– Рэбекка?! – впервые я услышала в его голосе обжигающие яростью нотки.
В какой-то миг он оказался рядом. Я успела только испуганно вдохнуть, как лицо мужчины оказалось напротив, а руки до боли сжали мои плечи, будто стальные тиски.
– Что случилось? – голос помимо воли дрогнул. Еще никогда я не видела следователя таким злым.
– Что?! – Он легонько встряхнул меня, словно тряпичную куклу. – Ты видела сегодняшнюю газету?!
Я ошеломленно покачала головой и тут же получила в руки свежий «Вестник». Поправив на плече сумку, я настороженно развернула газету…
– Я не могу поверить, что ты это сделала! – презрительно прошипел следователь, пока я с недоверием и удивлением читала статью.
Почти все мои слова были перековерканы! Особенно касательно отношений с первым следователем магического надзора. Крис Вернон расписал все так, будто бы тихая библиотекарша соблазнила мужчину, чтобы получить защиту и средства. Более того… Журналист не остановился на этом и даже упомянул дело, которым сейчас занимается КМН, подробно описав последние события!
– Пусть ты даже пошла на это интервью! – гневно выкрикнул Данкарэ. – Наверное, я сам дал тебе повод считать наши отношения более близкими, но… как ты посмела выдавать тайны следствия?!
– Что?! – Я поперхнулась воздухом от возмущения. Ведь ничего такого я не говорила журналисту. Ни об отношениях с Данкарэ, ни о деле. Все его вопросы касались только моей жизни и того, как «простая библиотекарша» ввязалась в следствие. Не более! Почти все здесь ложь! Но даже если мистер Вернон и сделал какие-то свои выводы из моих слов, это неважно, ибо на интервью я пошла только ради дела! Ради самого Данкарэ! А он…
– Ты разочаровала меня… – осипшим голосом добил следователь, даже не давая мне возможности оправдаться. Да я и сама не хотела. Мне было неприятно слышать столь жестокие слова. Ведь я доверилась ему! Выходит, сам Данкарэ мне никогда не верил?
В глазах защипало, но я лишь часто заморгала, не позволяя слезам вырваться наружу. Внутри все скрутило в тугой комок боли, но я нашла в себе силы недрогнувшим голосом произнести:
– Это вы разочаровали меня…
И более не говоря ни слова, достала из сумки папку и кинула ему на стол. Дожидаться ответа я попросту не стала, выбежав из кабинета. Слезы душили, хотелось разреветься, но сделать это на виду у сотрудников было стыдно. Я выбежала на улицу, лишь там позволяя себе отдаться эмоциям. Домой обратно кеб вызывать не стала, пошла пешком по столичным улочкам.
В голове у меня до сих пор звучали жестокие слова следователя. Я не ожидала от него такого; представляя реакцию мужчины на интервью, я ни разу не подумала, что он может разозлиться. Но обиднее всего было то, что Данкарэ даже не захотел выслушать меня! И те его слова… может, я правда нафантазировала лишнего? Что может быть между нами? Видимо, и он так подумал в тот вечер на кухне.