— А ничего в ней особенного и нет, — заключил он. — Баба и есть баба: на экране сладкая, а по жизни — сволочь вроде Дуськи Сысоевой.
— Ещё она ест, пьёт, — добавил мудрый ясашный человек, — и, значит, в сортир ходит. Вы думали, не ходит?
— И матерится, как мужик! — восхитился Гохман. — Вот уж чего не ожидал! Как её целовать-то после этого?
— Сам начал! — у Кошкина неприязнь к участковому ещё не перекипела. — Как ты её назвал и куда послал?
— Она первая послала! — отпарировал тот. — В кино поглядишь — и слов-то таких знать не должна.
Прокурорский следователь сдёрнул галстук, содрал пиджак и развалился на широкой лавке.
— Уволили, да и хрен с ним! Надоело! Какая-то артистка самим губернатором командует! Не переживай, фашист! Я так — в адвокаты пойду. Давно хотел слинять.
— А я к дочерям в фатерланд уеду. — Гохман повесил на гвоздь фуражку, автомат и стащил фуфайку. — Плевать на эту пенсию!
Бурнашов ещё некоторое время посидел в гордом одиночестве, после чего вернулся к мужикам за стол, снял автомат и стал вертеть его в руках.
— Повесь оружие, — предупредил участковый. — Заряжено.
— Может, и впрямь застрелиться? — обречённо спросил он. — А что? Единственный раз удовлетворю женщину мужским поступком. Возможно, и Сашенька обрадуется.
— Ещё чего... — Гохман отнял автомат. — Нечего поважать! Теперь ясно, почему с артисткой никто не спит.
— Будем жить, мужики! — провозгласил счастливый ясашный человек. — Вы только посмотрите: весна, птицы
поют... У меня с прошлого года медовуха осталась. На всякий случай берёг. Напиток дамский, но всё-таки...
— Так чего молока принёс? — взвились пострадавшие правоохранители. — Тащи! И закуси! Жрать охота!
Медовуха хоть и была мутной, некрепкой, но после первого стакана все взбодрились, а Гохман опомнился и толкнул Бурнашова.
— Зови своего Колюжного, учёный! Чего он в траве сидит? Арестов сегодня не будет.
— Колюжный не сидит, — с завистью сказал тот. — Он летит!
— Колюжный? — насторожился Кошкин.
— Ты не напрягайся! — обрезал участковый. — Ты уже адвокат.
ebooksa