В комнату влетела медсестра, с небрежной бойкостью складского служащего, ищущего запчасть. Женщина средних лет с темно-серыми волосами, забранными в неаккуратный пучок, и лицом, таким обветренным и морщинистым, что оно казалось пергаментным, была одета в белую форму, засаленную и облезлую от старости. Она держала на руках кричащего ребенка. На вид ребенку было всего несколько месяцев, его маленькое личико было грязным и обветренным, тельце завернуто в старое одеяло.
Пересекая комнату, медсестра рассеянно покачала ребенка в бесполезной попытке заставить его успокоиться. У ребенка на мгновение закончился воздух, но затем вопли возобновились, пока медсестра небрежно шла до холодильника из нержавеющей стали. Она открыла его локтем, потянулась и достала лабораторную банку, наполненную непонятной розовой жидкостью. Затем так же неожиданно, как вошла, она повернулась, быстро убежала обратно через комнату и, со свистом рассекая воздух, пронеслась в коридор, с все так же орущим и воющим ребенком на руках.
Лилли кивнула Томми. Он кивнул ей в ответ. Затем Лилли поднялась на ноги и пересекла комнату с «HK» наперевес, держа оружие в обеих руках и пристально глядя на коридор. Ее ботинки производили очень мало шума на паркетном полу. Томми следовал за ней по пятам. Лилли достигла двери и услышала удаляющиеся рыдания ребенка. Женщина глубоко вздохнула и заглянула за дверной косяк.
Медсестра достигла конца коридора и пронесла ребенка через стеклянную дверь, к другой узкой лестнице. Лилли жестами показала Томми, что он должен следовать за ней и делать это тихо. Они незаметно вышли и двинулись в сторону лестничной площадки. Лилли держала дуло автомата перед собой, как нос судна. Томми делал то же самое, обе его руки потно сжимали пистолет «глок». Они двигались тихо, торопливо, держась стен. Им потребовалось несколько секунд, чтобы достичь лестницы. Они осторожно открыли дверь, пробрались в проход и поспешили в отдающее эхом пространство. Запах отбеливателя вызвал у Лилли мурашки. Она слышала шаги медсестры, стихающие где-то выше по ступенькам. Лилли остановилась на площадке наверху лестницы и повернулась к Томми.
– Говорить буду я, – сказала она ему, передавая автомат, – есть определенный способ, которым я хочу сделать это. Чем меньше шума, тем лучше.
Без слов он отдал «глок» – удивительно тяжелое оружие с шестидюймовым глушителем.
На пятом этаже раньше располагалось акушерское отделение, центр женского репродуктивного здоровья и родильный покой. Теперь в дальнем конце главного коридора находилась просторная приемная, пустынная, полностью разграбленная, часть перевернутой мебели валялась в углах. Громоздкая столешница брошенного поста медсестер находилась рядом с огромной бронзовой статуей женщины, держащей младенца. Грязная, мшистая зеленая скульптура стояла в центре сухого, неработающего фонтана. Ковер был покрыт пятнами нераспознаваемой темной жидкости и следами давней борьбы. Окна были покрыты фольгой и клейкой лентой, единственная голая лампочка отбрасывала тусклый желтоватый пучок света вниз, на потертую поверхность пола.
Коридор вел в сторону мимо серии смотровых комнат, большая часть из которых была свободна и накрепко заперта. В последней комнате слева были люди. Характерное детское хныканье слышалось из полуприкрытой двери; некоторые звуки были сдавленными и стонущими, некоторые – истеричными, и рыдания звучали так, будто плачущим не хватало дыхания. Взрослый женский голос ругал одного из детей. Запах талька, аммиака и грязных подгузников становился все более удушающим, когда Лилли и Томми подбирались ближе к частично открытой двери.
Лилли остановилась недалеко от комнаты, плотно сжимая пистолет, дуло указывало вверх, предохранитель убран, готовые патроны в магазине. Томми прижался спиной к стене всего лишь в нескольких дюймах позади нее, с трудом сглатывая, ожидая сигнала атаковать. Лилли чувствовала тепло адреналина, придававшего ей бодрость духа, распространявшегося по сухожилиям. Полуавтоматическая винтовка за спиной на ослабленном ремне – для легкого доступа, запасные патроны свисали с правого бедра. Она была поглощена моментом. Все ясно, ум полностью очищен от отвлекающих факторов.
Она подняла левую руку, держа три пальца вверх. Томми кивнул, когда увидел начало обратного отсчета. Она уставилась на Томми, глядя, как мальчик идет тихо, словно кошка, когда она опустила безымянный палец.
Не отводя взгляда от мальчика, делая вдох и задерживая дыхание, Лилли опустила средний палец, пока только ее указательный не остался поднятым.
Вся вселенная, кажется, замерла, когда она сжала кулак и побежала внутрь. Ворвавшись в комнату, Лилли сделала единственный бесшумный выстрел в седую медсестру, которая была в пятнадцати футах справа – поворачивалась к длинной винтовке, прислоненной к вешалке в углу. Отзвук выстрела, сухой и металлический, как хлопок защитной двери в замкнутом пространстве смотровой комнаты. В левом бедре женщины появилась девятимиллиметровая дыра от стопятнадцатиграммовой пули.
Удар на мгновение развернул медсестру в неловком пируэте, прежде чем пробить плоть, она ударилась об пол и со стуком хлопнулась на плинтус около радиатора. Измученный хрип вырывался из ее легких, когда она сжимала раненую ногу. Но Лилли знала, так же, как и медсестра, что пуля не задела бедренную артерию и просто прошла через мышцу. Медсестра корчилась на полу, держась за ногу, одновременно пытаясь отдышаться и схватить свои вещи. Лилли не видела причин убивать эту женщину… пока. Женщина могла сама быть пленной. Кто знает? У Лилли пока не было достаточной информации. Еще более важным было то, что медсестра могла быть ценной находкой. Лилли быстро осмотрела комнату, потратив на это долю секунды. Высокий потолок, люминесцентные лампы, светящие на оштукатуренные стены и плиточный пол, кричащий ребенок в колыбели, прислоненной к загороженному окну. Распечатка «Домашних врачей» Нормана Роквелла, пленные дети в противоположном углу с полосами ткани вокруг ртов, их испуганные блестящие глаза. Никаких признаков Барбары Стерн, и никакой возможности волноваться об этом прямо сейчас – из-за отсутствия времени.
Сердце Лилли практически застряло в горле, когда она заметила Бетани, сидящую на высоком столе для осмотра больных, держа брата на руках. Маленький Лукас, кажется, почти не двигался от страха. От их вида у Лилли все сжалось внутри, на глаза навернулись слезы с причудливой смесью облегчения и убийственной ярости на монстров, которые могли схватить невинных и грубо обращаться с бесценными для современного человечества детьми. Слава Богу, они здесь, слава Богу, что они еще целы, слава Богу, слава Богу, слава Богу, слава Богу, слава Богу. Каждая молекула души Лилли хотела подойти к ним прямо сейчас, вдохнуть мыльный аромат их волос, обхватить их длинные и тонкие маленькие тела… но она не могла сделать это… она не могла пойти к ним… не сейчас.
Томми мягко закрыл дверь за собой, чтобы избежать любого нежелательного внимания, вызванного шумом, и Лилли стремительно подбежала к винтовке в углу, вышибив ее из досягаемости медсестры до того, как седоволосая женщина сумела схватить оружие. Медсестра бухнулась на спину, все еще держась за ногу, и начала кричать:
– БРАЙС! ДОКТОР! КТО-НИБУДЬ…
Ее слова были оборваны рукой Лилли, захлопнувшей рот.
– Достаточно, теперь тихо! Проклятие, успокойся, или ты меня вынудишь к…