Роза и шип

Она улыбнулась.

– Вот видишь. Ты очень странный.

Если бы это сказал кто-то другой, Рубен бы съежился, но по голосу Розы и выражению ее лица он понял, что это комплемент.

– Правда?

– Да. Ты словно действительно хочешь знать.

– Хочу. Я хочу знать, каково это – быть, ну, тобой.

Девушка смотрела на него, а он – на нее. Ее улыбка померкла, лицо стало печальным.

Он сделал что-то не так, сказал ужасную вещь. Только не мог понять…

– Что? – спросил Рубен.

– Ничего.

– Нет, скажи. В чем дело?

Она отвернулась, закрыв волосами лицо.

– Ты не сказал: «Шлюхой».

Рубен сидел, не зная, что ответить, не зная, стоит ли отвечать.

– Почему? Почему ты этого не сделал?

Он пожал плечами.

– Это казалось… не знаю… невежливым, надо полагать.

Ее лицо снова возникло, щеки были влажными, и к ним прилипли пряди волос.

– Вот видишь! – сказала она излишне громко, ее голос дрогнул, и она закашлялась. – У других мужчин это слово не вызывает никаких проблем, и очень немногие когда-либо озаботились тем, чтобы быть со мной вежливыми. Это моя работа – быть вежливой с ними. Не нужно быть вежливым, если платишь. Не нужно быть внимательным или хотя бы мягким. И никто не хочет разговаривать, а если и хочет, то говорить будет сам. Они не хотят ничего слышать от тебя, а если и хотят, то ужасные вещи, и их совершенно не интересует плаксивая история несчастной девчонки. – Роза снова засмеялась, нервным, отчаянным смехом, больше похожим на плач.

– Меня интересует.