Зверь

Фишер сказал это с долей горькой иронии, словно жалел её за то, что она невольно присоединилась к этому кругу «избранных». Она видела его лицо, словно в дрожащем мареве. Позади него горел камин, и тихий треск огня казался ей отчётливее канонады выстрелов.

— И много вас таких, — она прокашлялась, выравнивая голос, — «посвящённых»?

— Не очень. Генри, я, возможно, Джо c Пэтти. С ними мы это не обсуждали никогда, не берусь утверждать, — ответил он, попутно проводя осмотр. — Кто-то верит в легенды, кто-то когда-то что-то видел. Кто-то, особенно молодёжь, не верит совсем. Однако, сути это не меняет. Вы сами всё видели.

— Говорите, — настойчиво попросила Эллен. Она решила, что если уж безвозвратно застряла в той преисподней, то должна знать, что теперь со всем этим делать и как теперь с этим жить.

— Мы заехали сюда в сорок пятом. Расчистили лес, поставили забор, завезли технику, но нам оказались не рады. Никто не верил в индейские легенды, пока один из наших парней не пропал во время расчистки территории под взлётную полосу. Аэродром мы так и не построили, зато получили приказ поймать это существо и разобраться, что оно, чёрт возьми, такое.

— И как? Разобрались?

Фишер помолчал, не то собираясь с мыслями, не то отвлекшись на обработку её разбитого лба. В воздухе витал запах лекарств.

— Его было непросто поймать. Много народу тогда полегло, — Фишер погрузился в воспоминания. Вынужденную паузу заполнило тиканье настенных часов, старых, как их хозяин. — Он погиб во время одного из испытаний. От передозировки транквилизатора. Сердце у него не выдержало. Оказалось, что после смерти они снова становятся людьми. Этого парня звали Роберт Певенси Бишоп. Он был лесничим. У него осталось двое детей от разных женщин. Обе погибли в родах.

Теодор взял паузу. Эллен медленно переваривала услышанное и понимала, как сильно его рассказ перекликается с легендой, которую рассказал ей Нильсен тогда в лесу.

— Бишоп?

— Да, предок Адама. Дед, если быть точным.

— Куда делись его дети?

— Их отправили в детский дом Портленда, там их записали под фамилией Форест, как и всех местных детей.

— Продолжайте, — Эллен кивнула в знак того, что снова готова слушать.

— Исследования свернули, базу закрыли, документы засекретили. Легенда победила нас.

— Почему? Это же угроза! — она не могла понять, как мощный правительственный аппарат, так рьяно пропагандирующий свою силу и влияние по всему миру, мог сдаться перед порождением древней магии, которое всё же было смертным.

— Я не знаю, Эллен, нам сказали, что дальнейшие испытания нецелесообразны. Больше никого не нашли, а результаты испытаний засекретили. О том, что у него были дети, я узнал гораздо позже. — Фишер покачал головой и вздохнул. — Вы знаете, Эллен, их ведь почти не отличить от обычных людей, их причастность нельзя доказать, а предоставить общественности их ДНК означало бы подвергнуть сомнениям всё, что мы так или иначе знали об устройстве вселенной. Понимаете, какая поднялась бы паника в СМИ?

— Но они убивают людей, — Барр не унималась.

— Они отвечают злом на зло.

Неужели Марти пострадал всего-то за неуважительные слова в их адрес? Журналист Пол Моррисон — за то, что слишком глубоко копнул? Рабочие лесопилки, приехавшие на заработки, за то, что опустошали леса — их дом? Но те двое на Корвете? Они в картину не вписывались. Барр не знала о них ничего, кроме того, что они пытались навредить лично ей.