Я прокашлялся.
– Ужасно юной.
– Тогда, наверное, она была малолетней проституткой. C’est abominable[45], но такое случается. Так вот, она выследила генерала, который был одним из ее клиентов, возможно, даже первым клиентом, тем, что заплатил дополнительно за радость дефлорации. Когда она убила его, ее задача была выполнена, и она хотела умереть. Вот почему ты не должен винить себя. Знаешь, когда кто-то хочет умереть, это что-то совсем личное. Если человек решился, его никто не остановит – и, возможно, останавливать не надо и пытаться.
Я обдумывал сказанное.
– Тебе надо согреться.
Она встала и принялась снимать китель.
– Разумеется, нам нужно соблюдать осторожность, – добавила она.
– А если кто-то войдет?
– О, я поставила у входа сторожевой бот. У командиров есть свои привилегии.
Она улыбнулась, закончила раздеваться, отбросила простыню и легла рядом со мной.
Так началась моя первая связь с мифическим существом, о котором я был наслышан, но до тех пор чисто теоретически, – со Зрелой Женщиной.
Это было что-то вроде служебного романа, знаешь, когда общение урывками – это половина удовольствия и вся острота ощущений. Весь день мы исполняли каждый свой долг, а потом спокойно проводили ночи вместе. Хороший секс. Для меня это была своего рода школа. Я учился не торопиться. Правильно пользоваться ртом. Выучился разным штукам, о которых слышат, но прежде сам не пробовал. По-французски это называется ligotage[46].
– Веревки всегда должны оставлять следы, милый, – поучала она.
Но это было не так-то просто. Начальник не перестает быть начальником, даже в постели. Мне приходилось терпеть замечания в духе «мамочка лучше знает», типа: «Иногда, милый, ты совсем как маленький». Это не касалось моих физических кондиций, которые в то время были куда лучше, чем просто «в порядке».
Еще я много выслушал о трудностях женщин в мире, который, несмотря на вековые усилия, все еще оставался мужским по существу. О том, о чем до той поры как-то и не задумывался.
– Женщина-командир, – сказала она, – должна быть по крайней мере втрое строже мужчины. Любой намек на слабость – это приговор. Мужчина-командир может быть добр и терпелив, и все говорят: «Офицер и джентльмен!» А когда женщина ведет себя точно так же, думают, что это всего лишь очередная сучка, и пытаются ею воспользоваться. Мужчина может спать с кем попало – или же нет; если нет – он высокоморален, если да – он крутой мужик. Но если женщина-офицер спит с кем попало, ее называют шлюхой, а если нет – лесбиянкой.
Она научила меня многому касательно храбрости.
– Помню одного мерзкого типа в военном училище. Он любил говорить: «Я буду держать для командира ночной горшок, но едва он поскользнется, я ему этот горшок на голову надену». Так вот, этот паршивец продержался до первой серьезной опасности – и сдулся. Немного коварства на нашей службе не повредит, но оно не заменит доблесть. В конце концов, надев форму, ты показываешь готовность жить в опасности.
– И тогда нужна доблесть.
– И логика. В опасной ситуации лишь доблесть логична.
ebooksa