На случай, если Заяц таки затаился под кроватью старого ублюдка с малокалиберным в руке, Моралес позвал Чулалонгкорна – которого мы оба называли просто Чу – низенького кривоногого парня с обсидиановыми глазами и смертоносными ногами и руками каратиста. Мы выбрали оружие в арсенале и принялись обшаривать покои генерала буквально по кубическому сантиметру.
Мы весьма много узнали о нашем прежнем командире, во всяком случае, больше, чем я хотел бы знать. Кроме бренди, который мы все поглощали в изрядном количестве, мы нашли целую коллекцию мемокубов. По большей части они содержали официальные документы и мирно пылились в коробках, но один не был покрыт пылью – он был вставлен в большой планшет генерала. На нем было написано «Военные упражнения», и я его включил – ну, просто так.
Я бы не сказал, что это было порно. Не доброе старое порно – друг одиноких, утешитель престарелых, радость страдающих. Назвать утехи генерала порнографией – это все равно что назвать ночь в застенках инквизиции обычным делом. Это было то, о чем я слыхал прежде, но ни разу не видел – сцены настоящих пыток, настоящих изнасилований, в том числе и детей. Все это, разумеется, в цвете и в четырех измерениях – включая время. Вот так вот расслаблялся Шлехт.
Мы стояли, ошарашенно пялясь, минут десять, пока не стало понятно, что один особенно неприятный эпизод с девочкой лет тринадцати вот-вот закончится сценой реального убийства на камеру. И тут мы единогласно решили – пора выключать. Чу сказал: «Я всегда знал, что он говнюк, но…» Он унес куб в уборную и спустил его в унитаз.
Мы продолжили поиски – и нашли еще кое-что, совсем неожиданное. Древнюю печатную книгу под подушкой у генерала, причем зачитанную, со стихами христианского мистика Иоанна Креста[41]. В одном стихотворении, помеченном звездочкой, стигматизированный святой жаждал воссоединения со Христом и оплакивал свою неспособность умереть. «Я умираю оттого, что умереть не в силах» – я запомнил эти слова.
Ну, понять смысл было нетрудно. Самый невозможный тип на борту стремился избавиться от пороков, взбираясь по Лестнице Любви – причем, сдается мне, не дотянулся и до нижней ступеньки. Неудивительно, что он жил в состоянии пьяной ярости. Он был сам себе тюрьмой и не мог выбраться.
Итак, мы знали о двух сектантах. Сколько их еще на борту «Жукова»? Я размышлял над этой неразрешимой загадкой, когда Моралес заметил, что обыск окончен.
– Зайца здесь нет, – сказал Хесус. – Где то второе место, где мы еще не смотрели?
Я сказал:
– Придется опять будить этого, как его, командующего артиллерией. Если мы не можем спать, то и он не сможет. Мы вежливо попросим его принести ключи, в том числе и те, которыми открывается лифт до Полярного Круга. Потом…
– Ты изредка подбрасываешь неплохие идеи, Кон, – признал Моралес. – Я тебя понимаю. Мы не смотрели в тех пустых стартовых шахтах, верно?
Командующий артиллерией был седой морщинистый человек, майор Янеско (буква J в его имени, в отличие от твоего и от имени твоего отца, произносилась как «й»).
Мы застали его в мешковатой серой пижаме, и он выглядел совершенно несчастным из-за третьей побудки – после вызванных убийством и входом в Пузырь. Мы подождали, пока он оденется.
– Кто сказал, что этот проклятый Заяц существует?
– Шлехт придавал этому большое значение.
– Шлехт мертв.
– Вот это, – заметил я, – может оказаться хорошей причиной считать, что он был прав.
– Это карлик, – сказал Янеско. – Как же иначе? Он единственный не спал. Какого хрена вы не арестуете его, вместо того чтобы будить меня?
– Сэр, я готов арестовать Коса в течение пяти минут после того, как мы убедимся, что на борту нет Зайца.
Он расчесал свои редкие волосы с раздражающей тщательностью, прополоскал рот и наконец повел нас, все еще ворча, по коридору к запертой трубе, содержащей в себе лифт. Он сунул два пальца в распознаватель, и вспышка яркого света считала отпечатки. Затем он вложил туда плоскую ленту электронного ключа, и изогнутая дверь отступила, после чего мы втроем втиснулись в небольшой цилиндр, быстро наполнившийся запахом полоскалки для рта.
ebooksa