– Когда это я успела что-то задолжать тебе?
– Не мне, науке. Еще один скан, а потом другой – когда ты примешь антидот.
– Возможно, я его не приму. Дай мне номер.
– Любовь – разновидность безумия, ты же знаешь.
– Номер.
В соседнем зале продолжали скверно петь.
– А, ладно. В память о прежних временах.
Ричард вытащил из сумки папку, а из папки – листок. Он толкнул его через стол к ней, а поверх него бросил ингалятор. Она оттолкнула ингалятор, взяла листок. Написано от руки. Почерк Сюзанны.
– Любовь – это просто биохимическое помешательство, – сказал он, – рассчитанное на то, чтобы заставить нас сделать прыжок во тьму, довериться абсолютному незнакомцу. Это нерационально.
Коди ничего не ответила.
– Она наколола нас.
– Она наколола тебя, – сказала Коди. – В меня она, быть может, влюбилась.
Но ингалятор она взяла.
Коди села к окну с телефоном и анкетой, заполненной Сюзанной. Снова и снова набирала она различные комбинации цифр, записанных Сюзанной, выслушивая от автоответчика: «Операция не может быть выполнена». Снова и снова, прикасаясь к анкете кончиком среднего пальца, она на ощупь чувствовала вдавленный след, оставленный сильным почерком Сюзанны. Сильный почерк, сильные руки, сильный рот.
Она не думала о сером ингаляторе в белой коробочке, которую убрала в холодильник – чтобы подольше оставался годным, просто на всякий случай.
Некоторое время спустя она перестала названивать и просто ждала.
Когда в 11:46 ее телефон засветился, она знала, кто это, – еще до того, как увидела на экране код района 404.
– Ты чувствуешь это? – спросила Сюзанна.
– Да.
И Коди не солгала. Чем бы это ни было, откуда бы ни возникло, оно было тут, несмываемое, как чернила. Ей хотелось сказать: «Я не знаю, реально ли это, я не знаю, хорошо ли это». Ей хотелось спросить: «Был ли у тебя секс за деньги с кем-нибудь до меня?» и «Имеет ли это значение?» Ей хотелось знать: «Любила ли ты кого-нибудь прежде?» и «Откуда ты это знаешь?»