Мертвая

Тео сглотнул. И… замер.

Сжал кулаки. Тихо произнес:

– Что будет… тем, кто… кто ее убил?

Тем? Уже во множественном числе… его ведь не было там или…

– Мейстер Шварцвертер мой старый друг, – пояснил Теодор, видя наше недоумение. – И ради нашей дружбы он не стал скрывать… ничего не стал… я знаю, что моя девочка умирала долго, мучительно… я знаю, что с ней сделали. И я хочу знать, что сделают с теми, кто…

– Костер, – Вильгельм был серьезен, как никогда. – Клянусь своим именем.

И Теодор слегка наклонил голову, принимая обещание.

– Она просила денег… я отказал… мне девочек в свет выводить, а это дорого… мы не разорены, вы не подумайте… просто… я не знаю, что со всем этим делать, – он развел руками. – Анна смотрела за домом, а ее не стало и… я как во сне жил… думал, хуже уже не будет. А оно…

…стук каблучков разнесся по дому.

И мы все обернулись на лестницу. Ингрид, младшая сестра нормы. А девчонка подросла… и похорошела, с неудовольствием вынуждена была отметить я. Не люблю красивых женщин. Хрупкая. Воздушная. Вся какая-то… полупрозрачная, что ли? Облако белых волос. Остренькое личико. Глазищи огромные, губы бантиком… а ведь эта бледность отчасти искусственного происхождения, как и тени под глазами. Мужчины могут быть слепы, но меня не обманешь: девчонка умела пользоваться косметикой. И кудряшки ее слишком уж аккуратны: не обошлось без косточек. Платье темное, траурное, но выгодно подчеркивает тонкую талию. Квадратный вырез глубок ровно настолько, чтобы соблюсти приличия, но при этом приоткрыть грудь… и оба моих инквизитора уставились на эту самую грудь… и не только на нее.

Я испытала преогромное желание пнуть Диттера. И Вильгельма. В доме, между прочим,траур, а они девицу взглядами облизывают. И плевать, что она не против.

– Папа… – всхлипнула Ингрид и, протянув руки, бросилась к отцу, который вскочил, обнял ее. – Папочка…

Плечики вздрагивали от рыданий,и на долю мгновения я испытала укол совести. На очень маленькую долю. Рыдания были картинными, призванными продемонстрировать окружающим глубину горя. А пахло от девицы кровью,и вовсе не той, которой пахнет от любой девицы раз в месяц.

…может, порезалась? Или… Нет, зачем ей желать Норме смерти, тем более такой… нелепейшая мысль… однако я ее сохранила. Позже озвучу, а пока…

– Извините, – я встала. – Похоже, нам не обойтись-таки без чая… не стоит провожать, кухню я найду сама…

…только сперва загляну на второй этаж. Здесь было почище.

Пыли лежало меньше, а может она умело пряталась в потоках света. Ковровая дорожка. Старинные гобелены на стенах. Оружейные пары и древнее чучело медведя, застывшего на задних лапах. От чучела пахло лавандой и порошком от моли, но, кажется, средства не слишком помогали, поскольку над медвежьей головой кружился выводок полупрозрачных бабочек.

Двери……двери…

Эта комната в зеленых тонах явно принадлежала Норме, здесь ещё витает запах тех резковатых цветочных духов, которым она отдавала предпочтение. И платье, небрежно брошенное на спинку стула, узнаю. Нарядов у Нормы было немного и, как понимаю, отнюдь не из-за бедности семейства. Наряды ей были не интересны. Я тихо вышла и бросила на дверь сторожка. Похоже, после смерти сила моя стабилизировалась,иначе и не объяснить, что заклинания мне отныне даются легко. В комнату Нормы мы вернемся, а меня интересовали другие.

…будуар в бледно-лиловых тонах. Свежие обои. И ширма с лотосом… почему-то меня передернуло, хотя очевидно, что в данном случае имеет место обыкновенное совпадение. Священный лотос – популярный мотив… новый ковер на полу.